И почему-то не было звенящего внутри напряжения, как в парик
махерской, когда говорил с Лизой, а в голове продолжала обращаться вокру
г невидимой оси одна мысль: «Возьмем, возьмем, возьмем! Не убьет, не убьет, н
е убьет!» Потом подумал: «А почему их надо живьем, гадов, брать, когда, они в
тебя стреляют?» Махнул оперативникам рукой и, нагнувшись, пробежал к кры
льцу через палисадник. Тяжело топотнул вслед Качанов, и неслышной тенью
скользнула собака. «Тише», Ч зло шепнул Тихонов, оступился в глинистую л
ужу и подумал некстати: «Пропали мои итальянские мокасы». Грохнуло навер
ху с такой силой, что у Тихонова зазвенело в ушах. Молния судорогой свела н
ебо, и Стас увидел, что «пионерка» беззвучно подъехала к палисаднику. Ну, в
се, можно.
Стас нажал на дверцу сенцов, и она со скрипом подалась. От этого мерзкого с
крипа замерло сердце, но тотчас же снова загрохотал гром, и море этого шум
а поглотило все другие звуки. В сенцах было тише, но густая беспорядочная
дробь на железной крыше отбивала тревогу, не давая вздохнуть, остановить
ся, повернуть назад. Тихонов мазнул фонариком по сеням, и мятый желтый луч
вырвал из мглы ржавые ведра, банки, тряпье, доски и лом. «Когда-то я очень лю
бил стук дождя. А лом Ч это хорошо», Ч подумал Стас и заколотил в дверь. На
улице гремело уже без остановки, и Тихонову казалось, что это он выбивает
из старой дощатой двери гром…
…Гром ударил над самой крышей, как будто огромной палкой по железу, и Крот
открыл глаза. Гром. И стук. Нет, это не гром! Это стучат в дверь. Он лежал одет
ый на диване. Стук. Стук. Шарканье и шепот: «Господи Иисусе, спаси и помилуй
… Святой Николай-заступник…» Он распрямился, как сломанная пружина, и пр
ыгнул на середину комнаты. Старуха перекрестилась на желтый, тускло мерц
авший под лампадой киот и направилась к двери. Крот схватил ее за кацавей
ку, но старуха уже громко спросила: «Кто?»
Ч Откройте, из милиции!
Старуха не успела ответить и полетела в угол. Она шмякнулась тяжело, как с
тарый пыльный мешок, и в ее белых, выцветших от старости глазах плавал ужа
с. Она повернула голову к иконе и хотела еще раз перекреститься, но сил не
хватило, и она только смотрела в холодные бесстрастные глаза бога, и по ее
серой сморщенной щеке текла мутная слеза…
Ч Откройте, Евдокия Ларионовна!
Крот перебежал через комнату и, подпрыгнув, задул лампадку. Все погрузил
ось в мрак, и только дождь, разрываемый глухим треском, неистовствовал за
окном… В окно, только в окно!
Держа в руке «вальтер», Крот отбросил раму, и тотчас же в глаза ударил паля
щий сноп голубоватого света. Свет рассек дождевую штору, и в нем плясало м
ного маленьких дымящихся радуг. Крот выстрелил навскидку в свет, что-то х
лопнуло, и свет погас. Но Крот уже рванулся от окна Ч там хода нет!
Дверь затряслась, и он услышал злой, дрожащий от напряжения голос:
Ч Крот, открой дверь!
Ч Ах, падло, я тебе сейчас открою! Ч прохрипел Крот и два раза выстрелил в
дверь Ч тра-ах! тра-ах!
Тихонов почувствовал соленый вкус на языке, и сразу же заболела губа. Чер
т! Прикусил от злости! Вот, сволочь! Стреляет. Но в дверь можешь стрелять до
завтра Ч эти номера мы знаем… Стоя за брусом дверной коробки, он подсуну
л в щель под дверью лом.
Ч Евдокия Ларионовна! Ч закричал он. Ч Лягте на пол!
Крот снова метнулся к окну. И снова в лицо ударил свет, злой, безжалостный,
бесконечный. Он отошел в угол комнаты. «Вот тебе Хромой и отвалил долю. Пол
ную, с довеском. Девять граммов на довесок. Ну, рано радуетесь, псы, так меня
не возьмете!»
Свет прожектора заливал комнату призрачным сиянием. Отсюда стрелять по
нему нельзя. Подойти к окну Ч застрелят. В углу всхлипывала и хрипела ста
руха.
Ч Костюк, я тебе последний раз говорю: сдавайся!
Крот закрыл лицо ладонями. «Господи, что ж я, зверь? Загнали, загнали совсе
м…» Дверь заскрипела натужно, пронзительно, и Крот снова выстрелил в нее.
Полетели щепки.
Пуля звякнула по лому. Тихонов почувствовал, что все его тело связано из ж
елезных тросов. Зазвенела жила на шее, и дверь с грохотом упала в комнату.
Качанов прижался к стене, держа овчарку за морду. Тихонов, стоя с другой ст
ороны, поднял руку и, набрав полную грудь воздуха, закричал: «Гаси-и!» Тотч
ас же погас прожектор. Качанов, наклонившись к собаке, шепнул: «Такыр, взят
ь!» В неожиданно наступившем мраке Костюку показалось, что он ослеп, но уж
ас подсказал ему, где опасность, и, не разобрав даже, что это, выстрелил нав
стречу метнувшемуся на него серому мускулистому телу. Овчарка успела уд
арить его в грудь, и, падая, он выстрелил еще раз в рослую тень в дверях, но С
авельев уже перепрыгнул через подоконник в комнату.
Полыхнула молния, и Савельев увидел на полу в квадрате света неловко пов
ернутую кисть с пистолетом, и эта кисть стремительно приближалась, росла
, и Савельев всю свою ненависть, все напряжение сегодняшней ночи вложил в
удар ногой. Пистолет отлетел под стол. Аверин схватил Крота за голову, зав
орачивая нельсон. Металлическим звоном брякнули наручники…
Кто-то включил свет. Тихонов сидел на полу, зажав лицо руками. К нему подбе
жал Шарапов:
Ч Ты ранен?
Ч По-моему, этот гад выбил мне глаз…
Шарапов отвел его руки от лица, внимательно по: смотрел. И вдруг засмеялся:

Ч Ничего! Понимаешь, ничего нет! Это тебя пулей контузило немного.
Тихонов болезненно усмехнулся:
Ч Мне только окриветь не хватало…
Врач делал укол старухе. Суетились оперативники, понятые подписывали пр
отокол обыска. Тихонов, закрыв ладонью глаз, перелистывал четыре сберега
тельные книжки на имя Порфирия Викентьевича Коржаева…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55