Завалился на
тахту, закрыл глаза, и все мягко заколыхалось перед ним.
Как задавила его эта хромая собака! Уж очень он умен, Хромой, нехорошо умен
! Крот вспомнил свой первый разговор с ним. Сидел перед Хромым тогда тихон
ько, протирал платком стекла очков. Хромой остро глянул:
Ч Ты зачем очки носишь?
Ч Как зачем? Ч растерялся Крот. Ч По близорукости…
Ч Врешь, Ч спокойно сказал Балашов, небрежно пояснил: Ч Маскируешься п
лохо. У близоруких людей без очков вид глуповатый, а у тебя Ч ишь какая хи
щная рожа! Ты, наверное, жаден очень?
Ч Да нет…
Ч Снова врешь. Да ты не смущайся. Мне такие люди нужны. Ч Потом сказал, и К
рот не понял, всерьез или шутя: Ч Простые стекла в оправе тоже улика. Ты бы
еще синие очки надел, как Паниковский…
Давно было. Сколько воды утекло после того разговора. И вроде был уже моме
нт, когда он мог прижать Хромого лопатками к полу. Да вот, гляди ж ты, Ч сам
лежит, чуть жив, как милости, ждет подачки Хромого. Это свою-то долю! Кровно
заработанную! А эта сволочь еще выкаблучивается: захочет Ч даст, не захо
чет Ч пошлет к черту. Дожил ты, Крот, до хорошей жизни…
Не было сил злиться, орать, бесноваться. Он боялся думать о том, что будет, и
думал только о том, что было и чего уже не вернешь. Зачем он согласился тог
да ехать в Одессу? Ну разве можно быть таким идиотом? Не поеду Ч и все! Ну, п
оймали бы, допустим, Ч отсидел свой пятерик и вышел.
Он молодой еще, здоровый. Женился бы на Лизке или на другой какой, прожил б
ы как-нибудь. Занялся бы прежним делом, коль работать не хочется. Не даром
же он свою кличку носит. Крот вспомнил, как давным-давно он получил ее: что
бы не попасть на глаза милиции, как лицо без определенных занятий, заключ
ил договор с конторой по заготовке пушнины. Все приятели завистливо хохо
тали, когда он показывал свой мандат, Ч где назывался «уполномоченным п
о отлову кротов». Не шутка же Ч факт! И дела свои потихонечку делал…
«А сейчас Ч все! Особо опасный преступник! Если наследил у старичка в Оде
ссе, каждый милиционер на улице меня теперь в лицо знает. Ой, что же я надел
ал! Как меня этот гад связал! На улицу выйти нельзя. Что же мне теперь Ч сгн
ить тут, что ли?» Ч Крот в возбуждении вскочил с тахты, пробежал по комнат
е. Налил еще стакан коньяка, жадно выпил. Эта вспышка обессилила его, он сн
ова лег на тахту.
"А почему Хромой меня так уговаривал никуда отсюда не выходить? А что, если
он сюда уголовку наведет? Анонимкой. Мол, сидит беглый каторжник сейчас п
о такому адресу, пока все вы ушами хлопаете… Он же понимает, что я про него
не заикнусь Ч иначе обязательно Одесса всплывет. А он пока что сдаст тов
ар этому проклятущему Максу и нырнет куда-то на дно. Что же это я, совсем пр
опал? А вдруг все-таки наследил у старика и мне суд предложит принять девя
ть граммов? Советский суд, он и жуликов не разрешает давить самовольно! Ах
, хромая гадина, что же ты со мною сделал? Как заплел насмерть Ч вздохнуть
нельзя! Словами своими закрутил. Липкие они у него, умные, много их Ч не вы
рвешься! Как это он любит говорить: «Главный твой порок, Крот, в отсутствии
высоких принципов. Ты же ведь и девятую заповедь рассматриваешь только
в свете сто сорок шестой статьи Уголовного кодекса…»
Никого, никого не осталось! Джага, гад, кусошник, если бы не я, сдох бы в лаге
ре! Я же его откормил ворованными пайками. И этот помоешник сейчас мне пое
т: «Независимость имею…» Ах, гнида несчастная! Дай мне бог только выкараб
каться отсюда Ч кровью плеваться будете, заплатите мне сполна за эту од
иночку, на всю жизнь Крота запомните!
…Лизка одна на всем свете меня любит. Больше ни один человек. Да и она-то на
верняка какую-нибудь мыслишку при себе имеет. Думает, наверное, что я боль
шой внешторговский босс, собирается со мной за границу ехать. А кукиш не х
очешь? В тюрьму, в Потьму, со мной не желаете, дорогая невеста? Ах, не желаете
! Вы, оказывается, вовсе собирались со мной в Монреаль, на Всемирную выстав
ку? Так нате, выкусите! Вы, наверное, полагаете, что у меня в МИДе задержка с
заграничным паспортом? Извините! В заграничном паспорте графа «фамилия
» узкая Ч мои шесть фамилий туда не влезут. Вот так! Угодно? Нет? Катитесь т
огда…"
Крот прямо из горлышка допил остатки коньяка.
"Нет, дорогой друг мой и компаньон, гражданин Хромой! Если вы уже отправили
анонимочку, то милиция здесь найдет от мертвого осла уши. Вот так, уважаем
ый Виктор Михалыч!
Уходить надо. Скорее. А если уже дом оцепили? Если у дверей возьмут? И за Кор
жаева?.. Красный свет зажигается за два часа и гонг…"
Крот обессиленно упал на стул. Он был совершенно мокрый и чувствовал так
ое же головокружение, как утром в шкафу. Сейчас упадет в обморок…
Ч Нет, врете, не упаду! Мне не хочется смотреть на красный свет, не хочу слы
шать гонг. Я жить хочу. Жи-ить! Ч заорал он. Ч Я не хочу умирать, а они чтобы
все жили! Я не хочу умирать! Ч и вдруг, разорвав воротник рубашки, истерич
ески зарыдал. Слезы текли по грязным небритым щекам, смешиваясь с каплям
и пота, оставляя в бороде темные потеки. Ч За что мне умирать? Я молодой, жи
-ить, жи-ить!
Тряслись руки, лицо, и он катался головой по столу, повторяя визгливым шеп
отом одно слово: «Жи-ить! Жи-ить!»
Потом встал, обвел мутными красными глазами комнату. Стены были залиты к
ровавым багрянцем заката. «Уходить! Уходить отсюда скорее! Хромого потом
по телефону найду. К старухе надо ехать в Останкино! Туда никто дорожки не
знает».
Он надел пиджак, взглянул на часы. Двадцать две минуты восьмого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55