Она указала бы заведомо известные ей слабо защищенные места поселенцев и тогда, кто знает, они бы могли принести немало зла поселкам и городкам. Вот почему Строганов и решил отправить свою пленницу в Москву, в дар царице вместе с другими ценными подарками: мехами куниц и соболей, о чем Алызга и успела уже проведать.Месяц освещал путь Алызге и Алеше. Закованная дикарка подвигалась очень медленно вперед. Кандалы по-прежнему тихо, монотонно позвякивали при каждом шаге остячки. Луна заглядывала ей в широкое, бледное лицо.Добравшись до калитки к стене она знаком указала своему спутнику открыть ее. Переступив порог ее она очутилась в небольшой роще. С трудом пройдя шагов сто, тяжело переводя дух, Алызга остановилась. Все было тихо и таинственно кругом. Невысокие кедры и кусты разрослись здесь на славу, — настоящая чаща, как в лесу. Где-то близко, близко шумела река.— Тяжело… невмоготу боле… Кандалы не пускают, — произнесла, внезапно останавливаясь, как бы в бессилии, Алызга, прислоняясь к стволу развесистого дубка. — Здесь дозволь мне остаться… помолиться дозволь… а ты отойди, господин, малость в сторону… Светлые тени не приблизятся, когда ты будешь здесь. Могучий Урт-Игэ не услышит меня, раз ты рядом будешь стоять…— Ладно, отойду в сторонку, — согласился Алеша и, зайдя за дерево, стал ждать.Лишь только его стройная, рослая фигура скрылась за стволом, Алызга беспокойно оглянулась и почти одновременно дикий, пронзительный крик ночной птицы пронизал чащу. Откуда-то поблизости ответили таким же криком. Затрещали сучья, зашуршала трава и, сильными руками раздвигая кусты, молодой остяк очутился в два прыжка подле женщины.— Имзега, — с бешеным криком восторга вскричала она, — я знала, что ты здесь!— Я ждал тебя здесь три ночи, — отвечал остяк. — Великий Ун-Тонг открыл мне, что ты придешь… Спешим отсюда, Алызга… С той минуты, как тебя схватили у ворот острога, я не знал покоя и сна… Я был так близко от тебя и ничем не мог помочь сестре моей… С той страшной ночи наши батыри стояли на страже в этой роще и я с ними… Ты почуять должна была нашу близость, сестра… Сам великий Сорнэ-Туром благословил твой приход, Алызга… Мой конь ждет наготове в роще… Мои батыри тоже… На первом же привале я сшибу с тебя твои кандалы, а теперь спешим…Но она не могла идти. Цепи мешали ей сделать это.— О, грозный Урт-Игэ! Покарай ее врагов! — вскричал молодой дикарь и, быстро наклонившись над сестрою, поднял легко, как перышко, ее коренастую фигуру и понес.Легкий крик раздался за их плечами. Имзега быстро обернулся. Перед ним стоял красивый мальчик-юноша, весь облитый лунным сиянием.— Куда?! Стойте!… Ты обманула меня!… Назад вертайся!… Зачем обманула меня! — весь дрожа от негодования ронял он побледневшими губами, вцепляясь руками в меховую юбку Алызги.Ни страха, ни боязни не было в нем, хотя Имзега, весь зашитый в кожаную добаву [остяцкая одежда], казался настоящим великаном по сравнению с ним, четырнадцатилетним отроком, почти ребенком. Заметив юношу, Имзега гневно топнул ногою и одной рукой придерживая Алызгу, другою выхватил из-за пояса нож, зловеще блеснувший при свете месяца.— Не тронь его! — крикнула с мольбою Алызга. — Не тронь его, брат!… Он подарил мне свободу! Кабы не он, не юноша этот, не видать тебе Алызги никогда, никогда!С глухим ропотом молодой остяк опустил нож и с силою оттолкнул от себя Алешу.Удар был хорошо рассчитан. Мальчик зашатался и, тяжело ударившись головою о ствол дуба, растянулся замертво в высокой траве.Имзега с тем же резким криком ночной птицы рванулся вперед, в чащу, держа сестру на руках. Конское ржание было ему ответом.Минут через пять он и Алызга уже стояли, окруженные десятком остяцких воинов, вернее таких же зашитых в оленьи шкуры дикарей, вооруженных луками, стрелами и ножами. Они громко приветствовали брата и сестру. В один миг Имзега вскочил на коня, посадил Алызгу в седло перед собою и, приказав своим людям спешить за ним насколько возможно, взмахнул нагайкой.Быстроногий киргизский скакун метнулся с места и понесся сразу во весь опор. Сердце Алызги замерло от восторга. Каких-нибудь два новолуния только, а может и меньше даже, и она увидит далекий Искер и царевну Ханджар, свою любимую госпожу и подругу.— Я умчу тебя в Назым, к отцу, Алызга! — произнес задохнувшийся от быстрой скачки молодой остяк.Она отрицательно покачала головою.— Нет! Нет, не в Назым! — произнесла она глубоко и серьезно, — наш отец, верный данник и слуга хана Кучума, подарил меня ханше пятнадцать лет назад и сказал: «служи верой и правдой маленькой царевне, Алызга, и тем прославишь седины отца». Там стало быть теперь мое место, Имзега… Умчи же меня скорее в Великий Юрт, к могучему хану Кучуму, к моей смелой и гордой царевне Ханджар…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 1. ВОЛЬНИЦА БУРЛИТ. — СМЕЛЫЕ МЕЧТЫ. — КРУГ СНОВА Прошло два года.Стояла ночь. Студеный августовский ночной холодок обвеял природу. Было темно в степи, в лесах и в поселках, прилегающих к Строгановскому жилью. Святая сонная тишь царила за высокими стенами. Все спало кругом. Только из села, занимаемого казаками, неслись звуки песен и балалаек, хохот и крики, звон чарок и нетрезвые громкие голоса. Во всех почти избах поселка шла веселая гульба.Это пировала в досужее время грозная Ермаковская дружина, поселившаяся в Строгановских поселках два года тому назад.Почти во всех избах поселка горели огни. Изо всех окон неслись пьяные голоса пировавших. Только в крайней избе, ближе всех стоявшей к острогу, тускло горела одинокая лучина. Там было тихо и спокойно. В небольшой горенке, за столом, покрытым белой скатертью, на невысоком стольце [табурет] сидел человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83