Со своей стороны, польские землевладельцы не без удовольствия наблюдали за неудачей замысла русских властей. Таким образом, едва ли можно утверждать, что российские власти в целом стремились честно выполнять оптимистические обещания, содержавшиеся в «Положении».
Но переселение все-таки происходило, и все новые группы желающих стать колонистами докучали властям своими требованиями. Впрочем, первых переселенцев ждали на новом месте одни разочарования. Сами они не располагали опытом хозяйствования на земле, а государство им мало помогало. Новороссийские власти, осаждаемые просьбами евреев, не приветствовали их переселения – оно осложняло им жизнь, не суля при этом особых выгод. Чаяния местных властей нашли поддержку в указе Совета министров от 6 апреля 1810 г. В нем говорилось, что финансовое бремя, связанное с еврейским переселением, оказалось слишком велико. Уже было переселено шестьсот семей (3640 человек), и еще триста семей ждали выделения средств на переезд. В документе значилось, что проект приостанавливается. Как доносил херсонский военный губернатор, «по непривычке евреев к хлебопашеству и по нечистоте в житии их смертность между ими весьма велика, и… переселять их более не должно, разве через два или три года…». С этим указом у русских властей иссякла последняя энергия, направленная на создание нового сословия хлебопашцев согласно «Положению о евреях». Но идея агонизировала еще долго. Из всех предложений, направленных на экономическое решение еврейского вопроса в XIX в., мечта посадить евреев на землю оказалась самой живучей – ее постоянно возрождали и еврейские, и христианские реформаторы.
Усилия русских властей по созданию второго нового сословия – «фабричных рабочих и ремесленников» – следует рассматривать на фоне замедленного развития промышленного предпринимательства в России в целом. Начиная с царствования Петра Великого российские власти с переменным успехом пытались создавать и развивать фабрики и мастерские. Этой первоначальной индустриализации мешала социальная структура феодальной, аграрной России. Существовало четыре вида разных промышленных предприятий. Первый – государственные фабрики, принадлежащие правительству и управляемые им. Они укомплектовывались государственными крестьянами и отбросами общества: беглыми солдатами, крестьянами, каторжниками и прочим незащищенным элементом, который власти могли принудить к работе. (Следует вспомнить, что власти распорядились приписывать к государственным шахтам курляндских евреев, неспособных платить налоги.) Существовали также частновладельческие предприятия, принадлежавшие помещикам или, чаще, членам купеческого сословия. Помещик располагал готовым источником рабочей силы – он мог использовать на фабрике труд своих крепостных. Это была часто сезонная работа (впрочем, за исключением работы на шахтах). Членам же городского сословия было гораздо труднее приобретать рабочую силу. Почти на протяжении всего XVIII в. им запрещалось покупать крепостных – в основном из-за противодействия дворянства, стремившегося сохранить свои привилегии. Поэтому владельцам мануфактур приходилось управляться при помощи посессионных работников. Это были крепостные или государственные крестьяне, официально приписанные к определенному предприятию или мануфактуре. Они принадлежали не хозяину мануфактуры, а в каком-то смысле – самой мануфактуре. Крестьяне, оторванные от земли и приставленные к странному и непонятному им делу, конечно, оставляли желать лучшего как работники. Единственно возможный другой выход – наем «вольных работников», представлявших собой чрезвычайно пеструю группу. Главным источником ее пополнения были крестьяне, отпущенные на заработки, а также государственные крестьяне и даже мещане. Этот источник рабочей силы был непостоянным и в лучшем случае сезонным. Поэтому весь XVIII в. владельцы городских мануфактур боролись за право иметь собственных крепостных – надежный постоянный источник рабочей силы. По мере того как центральная власть все сильнее ощущала необходимость в развитии промышленности, росло ее желание преодолеть сопротивление дворянства в этом вопросе. Наконец в 1798 г. Павел I позволил недворянам – владельцам текстильных мануфактур приобретать крепостных крестьян. Но и закон 1798 г., и следующий, принятый в 1808 г., были так отягощены различными оговорками и условиями, что теряли большую часть своей привлекательности для фабрикантов. В 1802 г. Александр I внес уточнения в закон 1798 г., которым запрещалось переводить в другое место крестьян, купленных для мануфактуры. В 1808 г. постановили, что после двадцатилетней работы на мануфактуре крестьян полагалось отпускать на волю. Разумеется, в сложившейся ситуации очень многое говорило в пользу создания такой свободной, мобильной рабочей силы, как евреи. И правительство все больше стремилось помочь становлению этого сословия – в своих собственных интересах.
Охватившая Европу война, в которую на рубеже XVIII-XIX вв. была вовлечена и Россия, обострила нужду в надежных военных поставках. Особенно важно было обеспечить армию собственными, российскими шерстяными тканями на обмундирование. Так, законами 1797 и 1809 гг. запрещалось суконным фабрикам продавать свою продукцию частным лицам или частным промышленникам. При этом производство хлопчатобумажных тканей, в которых армия не нуждалась, не подвергалось никаким официальным ограничениям. Такая обстановка сложилась к тому времени, когда Нота Ноткин составил свой план относительно еврейских рабочих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116