Человек в ватнике, на мой взгляд, больше всего походил на опытного мастера-слесаря из тех, что проведут пару раз шабером, тернут напильником, и вдруг машина, над которой часами бились другие, – заработала. У него были маленькие, но сильные и проворные руки прирожденного механика, умные, с насмешливым прищуром глаза и особая улыбка – чуть-чуть смущенная и чуть-чуть снисходительная, какую я видел только у старых мастеровых.
Гость – это всегда гость. И не нужно, наверное, говорить о том, что вторая бутылка все же была открыта.
Когда мы закурили и приступили к самому волнующему разговору о прошлых уловах, о преимуществах крючков собственного изготовления перед магазинными и о перспективах сегодняшней рыбной ловли, за нашими спинами в лозняке один за другими раздались два гулких выстрела. Эхо раскатилось над Днепром.
– Стреляют, – сказал Тадеуш, имевший привычку все объяснять.
Незнакомец поднялся и просто сказал:
– Нужно пойти посмотреть. – И, не оглядываясь, пошел на выстрелы.
– Ты, Тадеуш, присмотри за лодкой, а мы узнаем, что там случилось, – решил Павел Данилович. Мы догнали человека в ватнике, который, как мне показалось, ничуть не сомневался, что мы последуем за ним.
В темени мы путались в лозе, она хлестала нас по лицам, цепляла одежду. Шли мы быстро, кучкой, стараясь не отставать друг от друга. Странное дело! Я участвовал в войне, бывал под обстрелом, и все же сейчас, ночью, эта стрельба вызывала какие-то тревожные мысли и идти было попросту боязно.
– Тише, – поднял руку Павел. – Кажется, стонет кто-то.
Мы замерли, прислушались.
– Эгей! – закричал Павел Данилович. – Кто стрелял?… Что там случилось?…
– Сюда-а-а… – раздалось где-то близко. Незнакомец шел первым и едва не скатился
в овраг, неожиданно возникший перед нами.
– Где вы? – позвал кто-то со дна оврага. Хватаясь за лозу, скользя и падая, мы спустились в неглубокий овраг. На дне лежал человек.
– Где Днепр? – простонал он.
– Как это – где? – удивился Павел Данилович. – Вот он, рядом. Это вы стреляли?
– Я… Помогите мне выбраться отсюда.
Оказалось, что это охотник, который потерял товарищей и заблудился настолько, что у самого Днепра не мог выйти к реке. Он свалился в овраг, растянул на ноге сухожилие (нога у него сразу же распухла). Он вперемежку то жаловался, то ругался, и тащить его через лозняк было довольно хлопотно.
– Что?… Ранили?… В ногу?… Кто стрелял?… – снедаемый любопытством, спрашивал у нас Тадеуш.
Он не мог скрыть разочарования, когда узнал, что охотник просто заблудился.
Мы снова сидели у костра. Ничего особенного не произошло. И все же мы ощущали какую-то особенную близость друг к другу. Даже небольшая, даже мнимая опасность, пережитая людьми совместно, очень сближает их.
– А ведь так мог бы начинаться детективный роман, – сказал я. – «В лесу один за другим раздались два выстрела…» И дальше…
– Дальше, как сброшенный с самолета без опознавательных знаков шпион попал в овраг, как он отстреливался от отважных рыболовов, – подхватил незадачливый охотник, – но как с помощью хитро расставленных рыболовных снастей – переметов, донных удочек и еще этих… мормышек – шпион все же был пойман…
Охотник, человек лет сорока пяти, с крупной бритой головой и короткой плотной шеей, – как это сразу же выяснил общительный Тадеуш, – работал в обсерватории, и Тадеуш – он никак не мог примириться с тем, что астроном так плохо ориентируется, – не без яда продолжил:
– Если человек так легко дорогу теряет – его и на мормышку можно поймать. Это же несерьезно! Видите, вон звезды, как кастрюля? Это же Большая Медведица. А вон – Полярная звезда. По ней и надо было сориентироваться, раз вы астроном, а не стрелять в белый свет, как в копеечку.
Незнакомцу в ватнике, видимо, что-то хотелось рассказать, он поглядывал на окружающих быстро посоловевшими глазами редко пьющего человека и несколько раз негромко повторил:
– Да, да. Бывает…
Мимо нас вверх по Днепру, тяжело пыхтя, проплыл буксир. На мачте горели три белых топовых огня. Это свидетельствовало о том, что буксир тянет за собой плоты. В темноте их не было видно. Только едва мерцали огоньки. Вдруг дверь в кубрик открылась, и в освещенном квадрате показалась женщина. Она взмахнула рукой, швырнула что-то в реку и снова захлопнула дверь. Этот появившийся в ночи светящийся квадрат, обрамлявший женщину с рукой, размахнувшейся для броска, казался фантастическим видением.
– А в этих шпионских историях в действительности бывает больше правды, чем иногда нам кажется, – негромко сказал человек в ватнике. – И вот один случай, который произошел со мной, начался как раз с выстрелов. Только не в лесу, а в парадном.
И он рассказал о том, как в самый канун войны в их парадном раздались выстрелы и как он и его сосед-майор нашли на ступеньках пятого этажа мертвого человека.
Когда прибыли сотрудники милиции и собака понюхала след, внезапно она дернула мордой и упала.
«Всем немедленно разойтись, – приказал проводник собаки. – На лестнице рассыпан яд».
– И очень сильный, – продолжал рассказчик. – Может быть, в другое время скоро нашли бы убийцу, но началась война, затем эвакуация Харькова, где я тогда жил. И только в самом конце войны, в мае 1945 года, я узнал, кто стрелял в нашем парадном.
Павел, мальчишеское лицо которого постоянно сохраняло удивленное выражение, слушал, открыв рот. Не в переносном смысле. Он в самом деле широко открывал рот, когда чем-нибудь был очень заинтересован. Тадеуш показал на него глазами. Мы посмеялись и стали просить нашего ночного гостя рассказать, что же произошло.
1 2 3 4 5