Он вернулся к костру.
– Бери ложку, – сказал Кошурников. – И снимай свои бахилы.
Пока ребята завтракали, Кошурников наковырял ножом гвоздиков из Костиных сапог, прибил кое-как подметки. Потом взял у Алеши ложку – у них было две ложки на троих, – доел суп.
Отчалили уже днем. На переднюю гребь встал Кошурников, а на задней ребята менялись. И лишь тут Костя понял, какая это морока – вести по горной реке плот. Чуть зазевался – прижмет тебя к берегу «дёром». Посушил несколько секунд гребь – и плот воткнется в берег торцом. А пока он разворачивается и «оттуривается», вода бежит мимо, время идет…
Время сейчас было дороже всего. В долину Казыра уже спустилась с гольцов поздняя осень. Кошурников знал, что такие узкие долины южносибирских рек имеют свой микроклимат. Обычно тут много осадков, больше, чем где бы то ни было в Сибири. Зима наступает вдруг, катастрофически. Плотное высокотравье жухнет. Медвежья дудка и пучки, которые совсем недавно покровительственно раскидывали над разнотравьем свои зонты, усыхают, становятся ломкими. Налитые сладким соком ягоды малины чернеют, будто пораженные гангреной. Под снег уходят живые цветы. Исчезают все запахи – и дурманящий, тяжелый дух в травостоях и медвяный цветочный аромат на лесных еланях. Зверье спешит подкормиться, нагулять жиру, заготовить харчей на долгую зиму. А голосистые гуси, пролетая на недосягаемой высоте южным курсом, будто кричат: «Быстрей, быстрей! Зима!»
Надо было спешить и изыскателям. Но что поделаешь? В этом месте Казыр причудливо извивался, вплетаясь голубой лентой в темную тайгу. Лоцманить на плоту было трудно. То и дело над водой слышались протяжные крики Кошурникова: «Креп-ше!», «Лег-ше!», «Шабаш!» До ночевки прошли рекой с десяток километров, продвинувшись по трассе лишь на четыре, – так сильно петлял тут Казыр. И уже начало темнеть, когда чуть не случилась беда.
Плот подошел к руслу реки Запевалихи. Быстрая поперечная струя швырнула его к правому берегу, а через десяток метров Казыр начинал крутой поворот. Выскочив из-за каменного мыска, изыскатели оцепенели – плот стремительно мчался на залом. Поваленные ураганом кедры и пихты перегородили всю реку, покорежили друг друга. Бивнями торчали высохшие белые сучья, а под ними бешено бурлила вода, будто хрипело и захлебывалось какое-то свирепое чудовище.
– Бей лево! – в ярости закричал Кошурников. – Оба на гребь! Еще лево! Крепше!!!
Ребята даже не успели заметить, что слева есть небольшая протока, просто изо всех сил били задней гребью. Только слышали, как, налегая на гребь, скрипит зубами Кошурников, да видели несущуюся на них смерть…
В дневнике это было описано предельно коротко и просто.
«13 октября. Вторник
Ночевка на пикете 2640. Не обошлось без приключения на первый день поездки. Ниже Запевалихи через всю реку залом, и лишь с левого берега мелкий косой перекат. Так вот, пришлось через этот перекат стяжками, по колено в воде, перегонять плот. Конечно, вымокли, но зато прошли без аварии, которая была бы неизбежной, если бы прозевал. Вся река с шумом на повороте идет под залом, и вряд ли кому удалось бы выцарапаться из него благополучно.
Плот получился хороший, хотя и много мы положили сил на его постройку: в общей сложности затратили 36 человеко-часов. На этом участке Казыр сильно петляет, что отнимает много времени при поездке по нему. Продвинулись на 4 км, а исколесили километров 10. Жалею, что не захватил пару пикетажных книжек. У нас на плоту один человек свободный и мог бы составить прекрасную глазомерную лоцманскую карту.
Сегодня 13.Х, по существу уже 14.Х, так как три часа ночи. Покров, и, как полагается в Сибири, в этот день всегда снег. Вчера провели плохую ночь. Всю ночь шел снег, и нас изрядно вымочило. Виноват, конечно, я. Нужно было сделать балаган, а не полагаться на милость божию. При всем моем опыте просто поленился – в результате вымокли. Поделом вору мyка.
Нужно поторапливаться, а то остались считанные дни до шуги, а тогда с плотом амба, придется идти пешком. Сегодня ночуем очень хорошо. Сделали балаган, заготовили много дров, пополам лиственница и пихта. Сухо, тепло. Завтра подниму всех в 6 часов, чтобы не позднее 7.30 или 8 отплыть. Нужно во что бы то ни стало добраться до Саянского порога – это по трассе 32 км. Боюсь, что за день не доедем.
Пока едем, на всем протяжении левый берег более удобен для железнодорожной трассы, так что линия, камерально трассированная по правому берегу, намечена неверно. Как и прежде, по обоим берегам тайга. Преимущественно ель, кедр, пихта, лиственница. Сейчас стало больше попадаться березы. По склонам – кедр, ель, пихта. На левом берегу, не доезжая ночевки полкилометра, на мысу, – гарь. На правом, ниже ночевки, тоже начинается гарь.
Грунты – легкие суглинки. В реке мощные отложения песчано-галечника, вполне пригодного для балласта».
Вечером Кошурников собрался поучить ребят заготавливать дрова для костра.
– Подумаешь, премудрость! – сказал Костя. – Сами нарубим, Михалыч.
– Нарубите, да не того. Вот гляди – у тебя уже дыра на телогрейке. А отчего? Еловые сучья горели, они отскакивают. Или вот две сухостойные лесинки, видишь? Одна прямая, другая наклонилась. Какую срубишь?
– Это я уже по опыту знаю! – обрадовался Костя. – Конечно, наклонную: она в корне подгнила, и взять ее легче. Это я уже по опыту…
– По опыту! – Кошурников вывернул из земли деревце и швырнул в кусты. – Она же сырая, волглая. А ты бери, которая свечкой стоит. Гореть будет – ай да ну!
Для Кости раскрывался новый мир. Оказывается, и балаган надо делать умеючи. Основные колья лучше всего делать из березы – они долго не гниют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164