Вот не хотелось бы, однако напомню, как ты однажды распространялась о «сложной» натуре Сафьяна, человека, который действительно и словечка-то в простоте не скажет. Я тогда слушал в пол-уха тебя, почему-то думая о Крапивине, ясном и простом в обхождении человеке, всегда просто и точно выражающем свои мысли. А он ли не знал всех сложностей жизни! Наверно, за его стилем поведения, его покоряющей простотой стояли долгие раздумья над непростыми, большими вопросами. Вспомни, что сам Ленин был прост, как правда. Так вот, сложненькая моя, – к какой все же простоте тебя тянет, кого ты называешь простым человеком?
У нас Новый год прошел хорошо. Только все жалели, что я не мог играть на гитаре. Наш Гоша, оказывается, знает немало песен, каких я сроду не слыхивал. Заразил всех тут одной песней, которую будто бы всегда поют хором друзья его отца-фронтовика, когда собираются на 9 мая.
Господа из этих разных штатов
Не дают забыть, что мы солдаты.
Шагом, шагом,
Шагом, братцы, шагом,
По долинам, рощам и оврагам!
Всю Европу за три перекура
Мы прошли от Волги и до Рура.
Шагом, шагом,
Шагом, братцы, шагом,
По долинам, рощам и оврагам!
Окиян нам тоже не препона,
Потому что с Волги мы и с Дона.
Шагом, шагом,
Шагом, братцы, шагом,
По долинам, рощам и оврагам!
Вот лежу и думаю: почему эта песня вдруг приглянулась всем? То из одной, то из другой комнаты раздается: «Шагом, шагом, шагом, братцы, шагом!» Я лежу и тоже думаю: «Шагом, шагом…»
Моя рука еще побаливает, но я уже потихоньку пощипываю гитарные струны. Только поется все время грустное. Это оттого, что лежишь, ничего не делаешь, думаешь, а последние события наталкивают на мысли о жизни и нежизни. Лучше бы уж работал и уставал, чтоб некогда было заниматься самокопанием. Вдруг обнаружилась какая-то дикая тоска по метеорологии, постоянный зуд в пальцах – добраться бы до ключа.
У нас стоит ясная, солнечная погода. Тихо, морозно. Гоша говорит, что весь январь будет такой, так как нас начал доставать каким-то своим ответвлением сибирский антициклон, который теперь тут начнет командовать погодой. Опять же спасибо Сибири скажешь! Иногда думаю: может, и тому, что уцелел в этот раз, я тоже обязан Сибири, как знать?
А лавины все же будут в этом месяце. Гоша твердо обещает. Я тебе писал о сокращении снежных полей под влиянием мороза? Вот такие лавины и пойдут. Правда, Гоша заявил, что на лотки он меня больше не пустит и на первый случай мне надо заняться наблюдениями. Эта работа мне хорошо знакома, только надо кое-что почитать и освоить некоторые приборы.
«Что надо, то и буду делать», – сказал я тогда. И тут вправду второстепенных работ нет. Наша служба – первое звенышко в длинной цепи дел и событий; не сбрасывай мы этих проклятых лавин в порядке профилактики – горняки не смогут дать руду, обогатительное предприятие – свои драгоценные граммы, а там, глядишь, и какой-нибудь почтовый ящик остановится, и где-то все обернется замедлением и отставанием; в общем муравейнике нисколько не лучше меня любой работник, кующий эту цепочку. Тут и твой труд есть, Наташа, хоть капелька, потому что, наверно, ваше управление нашло здесь руду…
Наблюдаю вот за Гошей и думаю: когда он отдыхает? Основная работа по описанию лавин лежит на нем, а это – множество данных. И еще он все время что-то строчит: не то книгу о лавинах, не то диссертацию. Без конца чертит какие-то диаграммы, таблицы, пишет трехэтажные формулы. Снега ему хорошо подчиняются: Гоша знает, когда и какую лавину спустить, чтоб она очистила лоток, хорошо сошла и оказалась безвредной, это как раз и нужно нашим «хозяевам». Ох, как мне далеко до нашего «повелителя снегов»! Но ничего, поживем, поработаем! И поучимся! Еще, так сказать, не все потеряно. Только в последние дни почему-то не могу сесть за книги, отшибло все. Тут ведь очень трудно заниматься. Только сядешь, соберутся ребята, начнут травить, анекдотничать и расшевелят, конечно.
Мой Арстанбек учудил – на Новый год отпросился в родное село и вернулся только через неделю. Но как! Появился на станции – улыбка до ушей: «Салам!» – «Салют!» – ответили мы. «Как ты, Валера?» – склонился он ко мне. «В норме», – сказал я. «А у меня жена есть!» – шепчет мне в ухо. «Где же она?» – «Баран караулит». – «Какой баран?» – «Живой баран». – «Где?» – «На руднике». Ребята уже навострили уши: «Где живой баран?» Под аккомпанемент «виолончели» они быстро оделись, схватили носилки, на которых вытаскивали меня, и – вниз.
Так у нас получился неожиданный пир. Арстанбек в момент разделал барана, и я не мог улежать – взялся консультировать приготовление шашлыка. Алтын – маленькая пугливая жена Арстанбека – затеяла бешбармак и шурпу. Хорошая вышла свадьба на высоте двух тысяч пятисот метров! Ради такого редкого случая был временно отменен сухой закон, снова введенный Гошей после новогоднего сабантуя. К необыкновенной радости Алтын, мы торжественно преподнесли ей комплект высокогорной спецовки, которая, правда, оказалась великоватой. За столом Гоша толкнул такую речугу про всех нас, что мы еще больше зауважали своего начальника, потом обвенчал молодых – под общий смех так связал их альпинистской капроновой веревкой, что они сами не могли выпутаться и долго сидели, беззащитно улыбаясь.
Не забыли выпить и за мое здоровье, за мою свадьбу. Потом я пел и все пели, а под конец упросили Алтын спеть киргизскую песню – мы сильно соскучились по живому женскому голосу, ведь радио, понимаешь, передает не голоса, а отголоски. И я вспоминал, как ты летом пела на скале у Каинды. Никаких слов не было, только голос, но я тогда понял, как ты счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164