Когда они еще растут в поле, они меньше всего походят на растения. Это здоровенные гладкие шары серо-стального цвета, плантация которых больше походит на склад военно-морских мин. В такой посуде носят воду, зерно, овощи, и все, что придется. В них же носят землю и моют золото.
Сейчас Андрей мог ближе посмотреть на местных молодых женщин. В большинстве своем, они не были красивыми: крепкие тела с преувеличенными выпуклостями, круглые похожие друг на друга лица, с несколько свинячьим выражением приплюснутого носа и вывернутых губ. Их ступни были расплющены от хождения босиком и превратились в большие бесформенные лепешки, покрытые морщинистой сетчатой кожей. Руки с крепкими бицепсами и большими ладонями были предназначены для тяжелой работы. От женщин крепко пахло потом и какой-то мускусной самодельной парфюмерией. Они двигались, чуть приседая, отставив ягодицы назад и держа талию почти горизонтально. Выше спина резко изгибалась вверх, и могучие груди, были выставлены, наоборот, далеко вперед.
От них исходила мощная первобытная эротическая сила, Андрей ощущал ее, но ощущал и другое чувство: биологический барьер, что то вроде сигнала подсознания: «не мой биологический вид». Двигались они тоже откровенно эротично, особенно если пританцовывали, а начать танцевать они могли под любой ритмический звук: обрывок мелодии из транзистора, собственное пение или отдаленные звуки там-тама из деревни. Они были очень сильны, легко поднимали и ставили на голову двухпудовые калебасы с грунтом, шли с ними по изрытой каменистой земле к месту промывки, сохраняя равновесие на крутых скользких склонах, снимали и ставили на землю. Потом, наклонившись, энергично размешивали руками густую грязь, полную острых камней. При этом они непрестанно болтали, хохотали, танцевали и кокетничали со всеми, кто к ним приближался. Когда грубая часть промывки заканчивалась, и в калебасе оставалось несколько горстей концентрата, движения промывальщиц приобретали изящество, отточенное тысячелетней практикой. Калебас, наклоняясь, крутился на поверхности лужи, так что его края описывали аккуратную восьмерку, излишки концентрата вылетали за борт при каждом обороте, и наконец, плавными и осторожными движениями они отделяли золото от шлиха на внутренней шершавой поверхности калебаса. Если золота было много, каждая из женщин стремилась привлечь внимание Андрея, показать ему добычу.
Раньше в Сонгвиле Андрей видел девушек другого типа, высоких, анемичных и стройных до болезненности, с тонкими руками и ногами, тонкой шеей, с узкими бедрами и почти без груди, что же до талии, то там вообще ничего не было, один воздух. Они напоминали стеклянные елочные игрушки, гнутые из тонких трубок, какие Андрей когда-то видел в детстве. Кукла Барби рядом с ними была бы жирной толстухой. Возможно, такая фигура, идеал европейской топ-модели, получается просто от недоедания в сочетании с городской жизнью, без тяжелой работы. Здесь, в деревне, где было много грубой еды и тяжелой работы, таких женщин не было.
Кроме, может быть, одной, таинственным образом сочетавшей стройность городской девушки с фигуристостью деревенской. Ее звали Ава (что переводится попросту как Ева) и, на взгляд Андрея, она резко отличалась от остальных. Лицом она напоминала древнюю египтянку, даже не просто напоминала, а было просто то самое лицо, только черное. Естественно, древнюю египтянку в голливудском исполнении, других Андрей не видел. Сходство дополняла прическа, еще более древнеегипетская, чем лицо. Вообще-то женщины Африки не носят естественных причесок, собственные волосы они всегда коротко стригут. Дальше возможны варианты: либо на остриженную голову надевается парик, либо к собственной стрижке приплетается множество мелких искусственных косичек, из которых дальше формируется прическа. Производство волос и париков – одна из крупнейших индустриальных отраслей Африки, а парикмахерское искусство кормит миллионы женщин. В каждом дворе, особенно перед праздником, можно видеть, как две женщины заплетают косички на третьей. Если не лениться, то вдвоем можно управиться дня за два. Ава не носила косичек, она явно предпочитала менять парики. Их у нее было множество, частью из тех же косичек разной конфигурации, частью из искусственных волос, прямых или волнистых, длинных или коротких, черных или бронзово-рыжих. Частью это были даже не парики, а скорее шапки или шлемы, в которых украшений было больше, чем волос. Там были бисер, бусы, подвески, цепочки, только что не электрические лампочки. Как правило, древнеегипетский стиль выдерживался всегда: тяжелая шапка волос на затылке и с боков, низкая густая челка на лбу. В начале знакомства Андрей не узнавал ее в каждом новом облике, что ей страшно нравилось, но очень быстро он стал безошибочно узнавать ее уже издали, по фигуре и походке.
Как-то раз Андрей видел стадо коров, бегущее к водопою, в которое каким-то образом затесались две антилопы. По сравнению с неуклюжим топотом коров, прыжки антилоп казались полетом. Они взмывали в воздух и застывали, как в замедленной съемке, над коровьими спинами. Ава казалась Андрею такой антилопой среди коров. Гибкость ее была неправдоподобной. Наклоняясь, чтобы промывать пески, она без видимых усилий складывалась пополам, как перочинный нож, так что ноги оставались прямыми, а грудь ложилась на колени, руки энергично разминали глину в калебасе, а голова вертелась во все стороны, не переставая болтать и разглядывать снизу вверх происходящее вокруг. Как и остальные, она ставила на голову тяжелый калебас с землей и шла с ним к воде по кочкам и скользким откосам, но так грациозно, что, казалось, ни она, ни калебас ничего не весят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66