- Можешь занять ее.
Вожатая была строгой и, как показалось Саманте, суховатой. И она плохо говорила по-английски.
И вместо того чтобы улыбнуться и поблагодарить, американская гостья промолчала. А когда вожатая ушла, спросила Наташу:
- Из какого окна видна луна?
- Ты увлекаешься астрономией? - удивилась Наташа.
- Я привыкла из своей постели видеть луну.
Наташа осмотрелась и сказала:
- Луна видна отсюда. Но эта постель занята.
- Я хочу спать там, откуда видно луну, - упрямо повторила гостья.
Потом ей станет стыдно за свое упрямство. Потом вообще многое переменится в Саманте. А пока она поджала губы и ждала, как поступят ее новые друзья.
- Хорошо, - сказала Наташа. - Я поговорю с девочкой, которая спит здесь.
- И с этой девочкой тоже поговори, - Саманта указала на соседнюю постель. - Я хочу, чтобы ты спала рядом со мной. У меня с собой мировая жвачка. Я подарю им по упаковке.
- Им не надо жвачки. Они и так уступят тебе место.
Саманта непонимающе посмотрела на Наташу. Готовность выполнить ее желания удивила маленькую гостью. Ей захотелось допытаться о причине этой готовности.
- Это потому, что я дорого стою? - спросила она.
- Как - дорого стоишь? Почему ты дорого стоишь?
- Пол Попрыгунчик сказал, что компании вложили в меня большие деньги, - доверительно сообщила Саманта.
- Что же, ты теперь денежный мешок? - в сердцах воскликнула Наташа.
- Какая ты странная, Наташа, - терпеливо сказала Саманта. - Ты говоришь так, словно хочешь обидеть меня. Но я не обижаюсь. У нас очень почетно, если в тебя вкладывают большие деньги. У вас разве иначе?
- У нас иначе, - ответила Наташа. - У нас вкладывают деньги во всех детей сразу...
Ночь. Откуда только берется столько тьмы, чтобы закрыть ею всю землю, все небо, все море? И только луна - ночное солнце - взошла, и проложила в море золотистую дорожку, и заглядывает в окно, словно подслушивает ночные разговоры подруг.
А ночные разговоры самые интересные и самые откровенные.
- Мне очень нравятся туфли Большой Наташи, - шепчет Саманта и смотрит в сторону своей подруги. - Слышишь?
- Слышу, - отвечает Маленькая Наташа и, стало быть, не спит.
- Я их мерила. Наденешь и сразу становишься взрослой. А надоест быть взрослой, скинешь их и наденешь кеды.
- Разве так бывает? - шепчет подруга.
- Со мной бывает, - отзывается Саманта. - Завтра я попрошу у Большой Наташи туфли, и ты увидишь, как я повзрослею. У меня даже голос станет низким, как у взрослой.
Луна зашла за тучу. Стало совсем темно. И Наташа не видит, что Саманта села на постель и болтает босыми ногами.
- Наташа обещала мне подарить свои туфли после Ленинграда, доносится из темноты голос Саманты. - Она говорит, что туфли расхожие, не новые. Ну и пусть... А как они стучат... Тук... тук... тук...
- Я знаю, как они стучат, - откликнулась Наташа. - Они здорово стучат.
- Девочки, спать! - раздается откуда-то из темноты голос дежурной.
И две подруги замирают.
Но ненадолго.
- Наташа, ты спишь?
- Нет. А ты, Саманта?
- И я не сплю. Давай думать об одном и том же, и нам приснится один сон. Тебе никогда не хотелось убежать?
- Куда убежать?
- На другую планету. Например, к маленькому принцу?
И снова тихо. И снова Самантин голос звучит в темноте:
- У нашего крыльца две белые березки.
- Русские?
- Нет, американские.
- А чем они отличаются от наших? - интересуется Маленькая Наташа.
- Не знаю. Мы же с тобой не отличаемся?
- Мы с тобой не отличаемся, - шепчет Маленькая Наташа. - Может быть, только чуть-чуть. Ты даже при девочках не можешь раздеваться и считаешь, что за добро надо сразу заплатить.
- Надо, конечно.
- Добром. А не жвачкой, не цветными фломастерами. И не обязательно сразу. Можно ведь через некоторое время.
- Это в Америке называется кредит. Есть кредитный банк, где берут в долг... Я не люблю долгов. Меня папа так воспитал.
- Когда тебе делают подарок, это же не в долг. Или в Америке не делают подарков?
- Делают! На день рождения. И на рождество. Но только свои, родные. Разве я для вас родная? Я же американка.
- Ты моя подруга. Остальное не имеет значения. Расскажи мне о своем доме.
Но Саманта рассказывает о другом. И до Наташи доносится ее приглушенный взволнованный голос:
- Ты знаешь, Наташа, что самое страшное в мире? Это когда космонавт выходит в открытый космос и вдруг отрывается от корабля. Он превращается в спутника и оказывается один во всей Вселенной. И все время движется вокруг Земли. Он умирает и продолжает двигаться вокруг Земли.
- Почему ты подумала об этом, Сэми?
- Когда я собиралась в Союз, мне казалось, что я выхожу в открытый космос. А оказалось все совсем иначе. Мне здесь совсем не страшно. Мне хорошо...
Сон сморил маленькую американку. А Наташа долго сидела на своей постели и смотрела на спящую подругу.
Соленая вода
Если природа - художник, то утро она рисует самыми свежими, самыми сочными красками. Природа-художник меняет свои привычки, и трава под ее кистью становится синей, а морская вода - зеленой, мрачные скалы она окрашивает солнечной охрой, а по белоснежному облаку обязательно проведет малиновой краской - такой малиновой, что запахнет малиной.
Но свои лучшие краски природа приберегает для детей.
Я вижу площадку - с трех сторон кипарисы, а с четвертой море - и представляю себе Саманту на утренней зарядке. Она загорела - догнала ребят, - на ней трусы и майка, как у всех. Ее теперь и не отличишь от других ребят.
- Раз! Два! Три!
Десятки рук поднимаются вверх и разлетаются в стороны. Руки движутся, как крылья в полете.
- Раз! Два! Три!
И сразу все ребята приседают. Но эта команда общая: и для ребят, и для моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41