- и показать ему, как это делается.
- До завтра! - сказал, вернее, скомандовал Санька.
- До завтра, - отозвался Женька, вытирая со лба пот и возвращая своему тренеру его снаряжение.
В подъезде Санька столкнулся с Филей, защитником дворовой команды.
- Тренируешься? - спросил Филя.
- А как же!
- Один?
- Скоро сыграем, - уклончиво ответил Санька и стал подниматься по лестнице. Он прижимал к себе тяжелые, пахнущие снегом доспехи. От этой приятной тяжести, от зимнего запаха Саньке казалось, что он сам только что стоял на льду на коньках, с клюшкой.
Теперь ему не терпелось дождаться следующего утра, чтобы выйти во двор, где у подъезда, как на часах, будет стоять Женька, нетерпеливо постукивая коньками.
- Пошли!
И начиналась тайная тренировка: удары, броски, снова удары.
И надо было случиться, чтобы однажды Санька ударил по шайбе, а Женька растерялся и не сумел увернуться. Шайба оставила на лбу ссадину. Новый вратарь заплакал.
- Не плачь, Женька, - утешал его Санька, прижимая к рассеченному лбу горсть снега. - Бывает и такое.
Санька посмотрел на снег, зажатый в руке, - в нем, как искра, теплилась капелька крови. Санька сильнее сжал пальцы, чтобы погасить эту искру, и набрал свежего снега.
Женька вырывался и ревел:
- Не буду больше играть... Ну его, хоккей...
- Ты же обещал. Дал слово... Хочешь, я куплю тебе мороженого?
- Не надо мне твоего мороженого!
- Да не реви ты! Не реви, а то стукну...
Ни уговоры, ни угрозы - ничего не действовало. Женька уходил с поля, бросая на лед вратарские перчатки, шлем, щитки. Санька молча шел за ним и подбирал брошенное снаряжение.
На другой день Санька, как обычно, поднялся очень рано и вышел во двор. Женьки не было. Санька, прихрамывая, бегал по пустому двору, свистел под Женькиными окнами. Женька так и не пришел.
Не пришел он ни на второй день, ни на третий...
А Санька каждое утро выходил во двор. На четвертый день Женька пришел. На лбу у него был здоровый синяк.
- Пошли! - как ни в чем не бывало скомандовал Санька и зашагал к хоккейному полю.
И снова в ранний час, когда дворовые хоккеисты еще досматривали сны, на катке звучали щелчки, слышался Санькин голос:
- Следи за моей рукой... Смелее выходи на шайбу... Крепче держи клюшку...
Надвигался ответственный матч. На этот раз противником хоккеистов дома с аркой была команда, которая на другом конце города славилась как непобедимая. Ребята готовились к бою. Они верили, что Санька Красавин встанет в ворота.
Как-то сам собой разнесся слух, что впервые после болезни на лед выйдет Санька Красавин. Эта весть облетела все близлежащие улицы.
Ледяное поле окружило плотное кольцо зрителей. Горели лампочки.
От дыхания поднималось теплое облако. Команды вышли на лед для разминки. А Санька Красавин не появлялся. Может быть, подвела нога? Или он раздумал играть? И вдруг по кольцу зрителей пронесся рокот:
- Идет! Санька идет!
Санька не спеша шел к хоккейному полю без шлема, без большой вратарской клюшки и без перчаток. И вообще на ногах у него были валенки. Зато следом, в полном вратарском облачении, семенил Женька. Зрители и команды наблюдали за этой картиной. Никто ничего не понимал. Санька подошел к ребятам и, положив руку на плечо своему преемнику, сказал:
- Он встанет в ворота!
Санька произнес эти слова так твердо, что никто не решился с ним спорить. Да и выбора у команды уже не было. Пора было начинать игру. Женька вразвалочку подъехал к воротам и клюшкой, как ладошкой, сгреб снег с вратарской площадки. Он был маленьким и в снаряжении напоминал гриб. Зрители встретили его появление в воротах смешком.
Когда же в начале игры Женька пропустил в ворота первую шайбу, все стали ругать и его и Саньку, который вместо себя "подсунул такого". Но очень скоро противнику пришлось убедиться, что загнать шайбу в Женькины ворота не так-то просто. Он ловко выставлял руку, и шайба как бы сама ныряла в "ловушку", он на лету парировал удары клюшкой, и шайба отлетала, как мяч от лопаты.
Несколько раз, спасая ворота, Женька смело бросался в ноги нападающих, и болельщики устраивали ему овацию.
И вскоре игроки и болельщики забыли, что в воротах стоит не Санька Красавин, а его маленький друг. Слишком много в нем было Санькиного: зоркий глаз, ловкость, бесстрашие в самые критические минуты. И крепко стиснутому толпой болельщиков Саньке порой казалось, что в воротах стоит он сам, только совсем здоровый.
- Правильно!.. Хорошо!.. Давай-давай!.. - шептал Санька, и его суровое мальчишеское сердце наполнялось нежностью к этому маленькому человечку. Санька жил его победами, его удачами, а когда Женьке доставалось, вместе с ним испытывал боль.
Матч закончился победой команды с Большой Кирпичной. Ребята на радостях подняли вратаря на руки и понесли его через двор.
А Санька остался на опустевшем ледяном поле... Нет, он не испытывал обиды.
В это время к Саньке подошел какой-то малыш и спросил:
- Ты инвалид?
Санька очнулся от своей радости и почувствовал глухую боль в ноге, но с другого конца двора донесся знакомый голос:
- Санька!
И сразу множество голосов повторило:
- Санька!.. Санька!..
И он увидел, как, вырвавшись из рук своих почитателей, к нему по глубокому снегу бежал Женька, а за ним - вся непобедимая дворовая команда.
Ребята окружили Саньку, трясли ему руки, толкали, тискали его.
И каждый испытывал чувство гордости за своего мужественного Саньку.
...Когда зимним вечером пойдете по Большой Кирпичной, то обязательно услышите отдаленный гул, который то замирает, то вспыхивает с новой силой. Кажется, где-то за домами бушует маленькое незамерзающее море.
1 2 3