Все понимает.
– Бодается?
– Нет, смирная. Хорошая корова.
Микоша умолк. Он пытался представить себе, что у него тоже есть корова, по которой он скучает.
– Если бы у меня была корова, – пробасил он, – я бы играл с ней в корриду.
– А без коровы нельзя играть в корриду?
– Лучше с быком… Я бы сделал красную мулетту… Что ты глаза вылупила? А знаешь, что такое тореадор?
– У нас в Колодулихе нет тореадоров, – призналась девчонка.
– Красная мулетта, – продолжал Микоша, – для того, чтобы раздразнить быка. Бык не любит красного.
– Точно, не любит, – подтвердила Шуренция.
– Бык бросается на мулетту, а тореадор делает шаг в сторону.
Микоша поднял рубашку и выставил ее вперед на вытянутых руках, как это делают тореадоры:
– Беги на рубашку!
Шуренция побежала к мальчику.
Микоша ловко отскочил в сторону. Девочка пробежала мимо и упала. Но тут же поднялась на ноги. На розовое лицо налипли гречневые крупинки песчинок.
– Бык может поднять на рога, – сказала Шуренция, стирая с лица песчинки. – У нас бык одного пастуха поднял. Три ребра сломал.
– Когда бык разъярится, – Микоша сверлил глазами девчонку, – тореадор берет в руки шпагу и идет навстречу.
– Зачем?
– Чтобы нанести решающий удар.
Шуренция непонимающе посмотрела на Микошу:
– Что он, мясник?
Микоша презрительно свистнул.
– Мне надо идти, – сказала Шуренция. – Наш разведотряд в конце виноградника, у сухого дуба.
Девочка быстро натянула платье. Надела на голову белую пилотку с черной ломаной стрелой, подхватила санитарную сумку и скрылась в зарослях дроков.
Микоша крикнул ей вслед:
– Хочешь, подарю тебе марку с быком?
Но она не услышала его голоса, потому что низко над землей раздался оглушительный гул и, размахивая лопастями, как у ветряной мельницы, над кромкой моря пролетел вертолет. Его тень скользнула по берегу, и воздух на мгновение стал плотным. Микоша побежал за тенью. Вертолет развернулся и ушел в сторону виноградника.
Микоша натянул на горящее тело рваную рубаху и зашагал вдоль берега. Он отыскал родничок, который булькал в расщелине скал и стекал в море. Микоша наклонился и стал пить, ловя холодную струю губами. Вода текла по подбородку и захлестывала нос, а «пешерный житель» все не мог оторваться от струи. Она пахла талым снегом и, может быть, начиналась на другом конце света, где рыбаки не умеют плавать, потому что даже летом вода в море ледяная… Там сейчас не заходит солнце, над тундрой висят тучи комаров, а к концу лета поспеет морошка… Ми-коша перестал пить, опустил в поток руку и стал перебирать пальцами, словно хотел поймать рыбу… печальную рыбу-солнце.
И тут его окликнул мальчишка со слипшимися волосами:
– Эй, ты! Не видел, куда пошла девчонка… такая круглолицая…
Парень тяжело дышал и все время подтягивал штаны.
– У нас тут военная игра, а она пропала… ее ищут…
Микоша встал и опустил в поток босую ногу.
– Если она не найдется… ей нагорит, – сказал парень и поставил ногу на большой круглобокий камень, на котором тут же отпечаталась его мокрая ступня.
Парень взялся за камень. Но поднять его не смог.
– Слабак! – сказал Микоша. – Подтяни штаны.
Парень послушно подтянул штаны.
– Она пошла в конец виноградника, к сухому дубу.
– К сухому дубу… я так и знал, – буркнул парень и побежал в гору.
Микоша опять наклонился к роднику. Пить ему не хотелось. Он опустил в ледяную воду маленький облупившийся нос.
Наверное, пахнущая талым снегом струя текла по темной подземной жиле через всю страну на юг, чтобы передать Микоше привет от родных краев.
2
Напрасно считают, что друзья должны быть одногодками. Можно дружить с человеком, который вдвое старше тебя. Дело не в возрасте. Иногда старики бывают молодыми, а молодые – стариками.
Микоша дружил с Павлом. С тем самым Павлом, который только что пролетел над берегом на гремящем вертолете. Вертолет рассыпал на виноградники Удобрения, поливал зеленую лозу ядохимикатами, а когда ударяли заморозки, окутывали побеги густым теплым дымом. Он работал в колхозе, как трактор, только передвигался не по земле, а по небу.
Павел слегка прихрамывал, и на руках у него были темные шрамы. Еще недавно он был военным летчиком, летал на сверхзвуковых истребителях-перехватчиках. Он готовился в отряд космонавтов. Но потерпел аварию. Разбился. Еле выжил. И был по всем правилам комиссован – «уволен из вооруженных сил по состоянию здоровья».
«Был боевым летчиком, стал колхозником, – посмеивался над собой Павел и тут же добавлял: – Но я еще слетаю в космос».
«Черта с два ты слетаешь на переломанных ногах, – думали про него люди. – Новые ноги не поставишь».
«Поставлю!» – думал про себя Павел.
Он бегал, плавал, прыгал и к исходу дня падал на койку. Ночью Павел постанывал от боли. Но утром начинал все сначала. Он был приземистый, коротконогий и короткорукий. Ходил вразвалочку – хождение по земле было для него чем-то неестественным.
Один Микоша верил, что Павел добьется своего. Он дружил с Павлом.
Когда Микоша, весь ободранный, в бурых пятнах йода, появился на вертолетной площадке, навстречу ему катилось колесо, сделанное из двух огромных обручей. Внутри колеса стоял Павел. Его руки и ноги превратились в крепкие спицы, а голова шла кругом.
– Эге-ге! – крикнул Микоша.
Колесо остановилось. Павел стоял вверх ногами.
– Поставь меня на ноги! – сказал он.
Микоша сделал пол-оборота. Павел шагнул на землю.
– Э-э, брат, да ты на кого похож? Подрался?
Микоша покачал головой.
– Сорвался.
Павел прищурил глаза и с расстановкой произнес:
– Если вы ушибете коленку или разобьете локоть помните, что на свете есть замечательное средство о ушибов и ран – арника…
И Микоша тут же подхватил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10