– Груженая?
– Нет ничего. Возвращаемся пустыми.
– Ваши бумаги?
– Вот они, – сказал Стрига, вручая чиновнику необходимые документы.
– Все в порядке, – одобрил тот, возвращая бумаги после тщательного рассмотрения. – Мы заглянем в ваш трюм.
– Прошу вас, – пригласил Стрига. – Осмелюсь только заметить, что это уже четвертое посещение после нашего отплытия из Вены. Очень неприятно.
Полицейский снял с себя жестом личную ответственность за приказы, исполнителем которых он являлся, и, не отвечая, спустился по лестнице. Сойдя, он сделал несколько шагов по трюму, окинул его взглядом и вновь поднялся. Ему не пришло в голову, что под его ногами находятся два человеческих существа, мужчина и женщина, бессильные позвать на помощь. Осмотр не мог быть более добросовестным и долгим. Шаланда, действительно, оказалась совершенно пустой, не приходилось перерывать груз, что значительно упрощало дело.
Полицейский возвратился наверх и, не задавая других вопросов, отбыл на катере осматривать другие суда, а шаланда медленно продолжала путь вниз по реке.
Когда последние дома Будапешта остались позади, пришло время заняться пленницей из трюма. Титча и его компаньон исчезли внизу, затем возвратились, ведя женщину, которую несколько часов назад запрятали в темницу; теперь она снова была водворена в рубке. Из других членов экипажа никто не обратил на этот случай ни малейшего внимания.
Остановились только ночью между городами Эрксин и Адони, в тридцати километрах ниже Будапешта, и отплыли на рассвете. В этот день 31 августа спуск по реке перемежался несколькими остановками, во время которых Стрига покидал судно, пользуясь лодкой, захваченной, как полагали бандиты, у Карла Драгоша. Не думая скрываться, он причаливал к деревням, представлялся их обитателям, как знаменитый лауреат «Дунайской лиги», заводил разговоры, которые ловко направлял на интересующие его темы. Сведения оказывались очень скудными. Имя Илиа Бруша не было популярным в этих краях. Конечно, в Мохаче, Апатине, Нейзаце, Землине или Белграде – в этих значительных городах – дело будет обстоять иначе. Но Стрига не намеревался рисковать, показываясь там, и ограничивался собиранием сведений в деревушках, где полиция менее бдительна. К несчастью, крестьяне вообще не знали о конкурсе в Зигмарингене и не любили, когда их расспрашивали. Да, впрочем, от них ничего нельзя было и выпытать. Карла Драгоша они знали не больше, чем Илиа Бруша, и Стрига напрасно пускал в ход свои дипломатические тонкости.
Как было условленно накануне, во время отсутствия Стриги Сергея Ладко перевели наверх и поместили в маленькой каюте, дверь которой старательно закрыли. Может быть, это была излишняя предосторожность, так как пленник оставался тщательно связанным.
Дни от первого до шестого сентября протекли без происшествий. Гонимая течением и попутным ветром, шаланда продолжала спускаться, делая до шестидесяти километров в сутки. Это расстояние могло стать значительно больше, если бы не частые остановки, вызываемые отлучками Стриги.
Если его вылазки и были бесплодными из-за невозможности собрать нужные сведения, то одну из них Стрига сделал выгодной с другой точки зрения, пустив в ход свои профессиональные «таланты».
Это случилось 5 сентября. В этот день шаланда остановилась на ночлег против маленького местечка Шушек.
Стрига отправился на берег, как обычно. Наступил вечер. Крестьяне, которые ложатся спать с солнышком, по большей части уже ушли в свои жилища. Стрига разгуливал в одиночестве, когда заметил дом с виду побогаче других, хозяин которого, всецело доверяя публичной честности, оставил дверь открытой, а сам ушел куда-то по делам.
Стрига, не колеблясь, проник в дом, где оказалась мелочная лавочка, на что указывало наличие полок с товарами. Вытащить из кассы дневную выручку было делом одного мгновения. Не довольствуясь этой скромной добычей, бандит обнаружил во внутренней комнате сундук, открыть который оказалось для Стриги детской игрой; из него он извлек кругленький мешочек, издававший приятный металлический звон.
Так вознагражденный, Стрига поспешил возвратиться на шаланду, которая с рассветом ушла далеко.
Это было единственное приключение в пути.
На борту Стригу занимали другие дела. Время от времени он исчезал в рубке и входил в каюту, расположенную против той, где поместили Сергея Ладко. Иногда его посещение продолжалось всего несколько минут, иногда значительно дольше. В последнем случае нередко на палубу доносился отзвук жестокого спора, где можно было различить спокойный голос женщины и злобный мужской. Результат был всегда одинаков: полное равнодушие экипажа и возвращение разъяренного Стриги, который спешил покинуть судно, чтобы успокоиться.
Обычно он высаживался на правом берегу. На левом берегу города и деревни встречались редко; там до самого горизонта тянулась неизмеримая «пушта».
Пушта, как по преимуществу называют венгерскую равнину, граничит на протяжении более чем в сто лье с Трансильванскими горами.
Железные дороги, которые по ней проходят, пересекают бесконечные пространства пустынных степей, обширных лугов, бескрайних болот, где изобилует водяная дичь. Пушта – это всегда щедро накрытый стол для бесчисленного количества четвероногих гостей, тысяч и тысяч животных, составляющих главное богатство венгерского королевства. Редко кое-где встречаются поля пшеницы или кукурузы.
Ширина реки становится здесь очень значительной, и ее течение разделяют многочисленные острова и островки. Часто Дунай разделяется ими на длинные рукава, где поток приобретает довольно большую скорость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66