— Чего ты от меня хочешь?»
Однако он сумел удержать себя в руках, по крайней мере внешне, и по-прежнему сидел на койке. Не обращая внимания на змельфа, он смотрел на собаку.
Пес зарычал и оскалил зубы, показывая острые клыки, шерсть на его загривке стала дыбом, как всегда при появлении или просто запахе змельфа.
Эпло так и подмывало приказать собаке взять его. Несколько рун могли превратить пса в жуткую тварь. Ее огромное тело просто разнесло бы камеру, а зубами она оторвала бы человеку — или змею — голову напрочь. С этим могучим созданием, страшным, словно порождение бреда, сражаться было бы непросто. У змельфа была своя собственная магия, более мощная, чем у Эпло, но пес мог отвлечь Санг-дракса достаточно надолго, чтобы дать Эпло шанс вооружиться.
Однажды ночью — в первую же ночь своего заточения — патрин покинул свою камеру, чтобы раздобыть оружие. Из тайной оружейной в кордегардии Незримых он взял кинжал и короткий меч. Вернувшись в камеру, Эпло провел остаток ночи, вырезая на клинках руны смерти, которые очень хорошо действовали против мен-шей и чуть похуже против змеев. Оба клинка были спрятаны в отверстии под камнем, который патрин убрал, а затем и подменил с помощью магии. Оба клинка можно было быстро достать.
Эпло облизнул губы. Руны на его коже горели. Пес зарычал громче, понимая, что дело начинает пахнуть жареным.
— Эпло, стыдись, — мягко сказал Санг-дракс. — Ну, убьешь ты меня, и чего ты этим достигнешь? Ничего. А что ты потеряешь? Все. Я нужен тебе, Эпло. Я настолько же часть тебя, — он перевел взгляд на собаку, — как и этот пес.
Пес почуял, что решительность Эпло поколебалась. Он заскулил, умоляя позволить ему тяпнуть змельфа за ногу, если ничего получше не подвернется.
— Пусть твое оружие лежит там, где лежит, — сказал Санг-дракс, взглянув на тот самый камень, где у Эпло был тайник. — Позже оно тебе еще понадобится. Ты сам в этом убедишься. Тогда я приду и скажу тебе.
Эпло, ругаясь под нос, приказал собаке лечь в угол.
Пес неохотно повиновался, но сначала отвел душу — присел на задние лапы и с лаем и рыком бросился на дверь. Его морда доходила до решетки. Он сверкнул клыками, затем спрыгнул и, крадучись, отошел в угол.
— Держать такое животное — проявление слабости, — заметил змельф. — Странно, что твой хозяин это позволяет. Несомненно, и он стал слаб.
Эпло повернулся к змельфу спиной, рухнул на койку и мрачно уставился в потолок. Он не видел причины обсуждать с Санг-драксом собаку, или своего повелителя, или что бы то ни было.
Змельф вальяжно оперся на дверь и начал свой так называемый ежедневный отчет:
— Утро я провел с принцем Бэйном. Ребенок здоров и в хорошем настроении. Похоже, он привязался ко мне. Ему дозволено бродить в моем сопровождении по всему дворцу, где ему угодно, за исключением, разумеется, императорских покоев. Каким бы удивительным это тебе ни показалось, эта честь была оказана мне. Эльфийскйй граф по имени Третар, — как говорят, ухо императора — также питает ко мне расположение. Боюсь, о здоровье гномихи ничего хорошего сказать не смогу. Ей очень плохо.
— Но они же не причинили ей вреда? — спросил Эпло, позабыв, что решил не разговаривать со змельфом.
— О нет, конечно же, нет! — заверил его Санг-дракс. — Она для эльфов слишком ценная пленница, чтобы плохо с ней обращаться. Ей отвели комнату рядом с покоями Бэйна, хотя выходить ей не разрешается. Как ты вскоре услышишь, цена этой гномихи растет. Но она отчаянно тоскует по дому. Не спит, теряет аппетит. Боюсь, она умрет от тоски.
Эпло фыркнул, подложил руки под голову и поудобнее устроился на койке. Он и вполовину не верил тому, что рассказывал ему змельф. Джарре была разумной, уравновешенной гномихой. Возможно, она больше, чем о чем-либо другом, беспокоилась о Лимбеке. И все же было бы хорошо забрать ее отсюда и вместе с ней вернуться на Древлин…
— Почему же ты не бежишь? — спросил Санг-дракс. Эта его манера внедряться в чужие мысли просто бесила патрина. — Я бы с удовольствием помог тебе. Не могу понять, почему ты сидишь здесь.
— Может, потому, что вы, змеи, очень хотите отделаться от меня.
— Дело не в этом. Мальчишка Бэйн не желает уезжать. А ты не осмеливаешься бежать без него.
— Несомненно, это твоих рук дело. Санг-дракс рассмеялся.
— Польщен, но, боюсь, не смогу принять эту похвалу на свой счет. Это его собственный замысел. Этот Бэйн — совершенно замечательный ребенок.
Эпло зевнул, закрыл глаза, скрипнул зубами. Даже сквозь опущенные веки ему виделась ухмылочка Санг-дракса.
— Геги пригрозили разрушить Кикси-винси, — сказал змельф.
Эпло вздрогнул, выругался и заставил себя лежать спокойно. Все мускулы его тела напряглись.
Санг-дракс продолжал тихо рассказывать — его слова предназначались только для ушей Эпло.
— Эльфы думают, что это гномы отключили Кикси-винси. И теперь они предъявляют ультиматум этому гномьему вожаку — как там бишь его зовут?
Эпло молчал.
— Лимбек, — ответил на свой вопрос Санг-дракс. — Странное имечко для гнома. Никак не могу запомнить. Эльфы приказывают этому Лимбеку немедленно включить Кикси-винси, или они пришлют ему эту гномью самку по частям. А гномы, находясь в таком же заблуждении, уверены, что это эльфы отключили машину. Этот ультиматум их привел в довольно сильное замешательство, но благодаря некоторым нашим намекам они пришли к заключению, что ультиматум всего лишь трюк, какой-то тонкий эльфийский ход, направленный против них. И Лимбек ответил, — между прочим, я сам только что слышал это от графа Третара, — что, если эльфы тронут хоть волосок на ее бакенбардах, геги вообще разнесут Кикси-винси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149