Иначе ни к чему быть гангстером.
Когда он рассовывал деньги по карманам, ему вдруг со всей очевидностью стало ясно, что он свидетель убийства двух человек и что самого его едва не убили тоже. От такого земля должна была содрогнуться и небо вспыхнуть пламенем. Но ничего подобного не произошло. Все оставалось таким же, как было, и это почему-то казалось ему неправильным.
Покинув дом и двух мертвецов, Поли внезапно упал на колени на голую землю – то ли для того, чтобы укрепить ее, то ли чтобы поддержать себя. А может, он поступил так для того, чтобы земля заметила, что он был здесь, а потом ушел.
Сам Поли разобраться в таких вещах не умел. Он просто чувствовал, что так надо.

Глава 49

Витторио правил машиной, Дон Равенелли сидел рядом с ним, руки связаны сзади. Джьянни и Лючия – на заднем сиденье. Руки у Лючии тоже были связаны, но в более удобном положении – они лежали у нее на коленях. Джьянни держал на виду единственное оружие – автомат с освобожденным предохранителем.
Разговоров как таковых не было. Все, что следовало сказать, сказано еще до отъезда с виллы. Теперь только Равенелли произносил порой несколько слов, указывая дорогу.
Они двигались на восток по прибрежному шоссе. Тяжелый туман поднялся с моря, и сквозь бегущие облака время от времени виднелся осколок луны. В этот час лишь одна случайная машина проплыла мимо них, словно призрак, и, казалось, они ехали по самому темному краю земли.
Джьянни поглядывал на девушку, спокойно сидящую рядом. Глаза ее устремлены вперед, выражение лица неизменно ясное. В одежде ее тело не оставляло впечатления чувственности, как это было, когда она лежала в постели нагая. И оттого она выглядела совершенно другой женщиной. Доведись Джьянни писать ее портрет, он скорее всего увидел бы в ней человека чисто духовных, а не плотских побуждений. Казалось, недавний страх покинул ее, его сменила тихая сдержанность.
Женщина Дона Пьетро Равенелли.
Заметив внимание Джьянни, она повернула к нему голову и робко улыбнулась.
– Я знаю, что сейчас это прозвучит нелепо, – заговорила она, – но я хотела бы поблагодарить вас, пока у меня есть такая возможность.
– За что? – удивился Джьянни.
– За вашу живопись. Ваши картины доставили мне так много радости. Я смотрю на них и понимаю вещи, о которых даже не догадывалась раньше. Они волнуют меня.
Джьянни был по-настоящему тронут, почти потрясен. И это в то время, как я сижу, наставив на нее пистолет.
– Это очень приятно слышать, – сказал он.
– И вам не кажется, что это глупо и по-детски?
– О таких словах мечтает каждый художник. Самое прекрасное для него – затронуть чью-то душу. Это я должен благодарить вас.
Случайный проблеск гармонии в средоточии хаоса… Лючия уже снова смотрела вперед, и Джьянни услыхал, как Равенелли говорит Витторио, что надо найти узкую дорогу, которая поднимается влево и вверх. Проблеск исчез.
Они доехали до поворота, и Витторио включил низкую передачу, пока машина преодолевала долгий крутой подъем. Новая дорога оказалась извилистой, с множеством неожиданных поворотов, а свисающие ветви деревьев, сходясь над дорогой, образовывали арки.
Туман все сгущался, уменьшая видимость, и даже специальные фары не пробивали его больше чем на двадцать или тридцать метров.
– Долго ли еще нам двигаться в таком тумане? – спросил Витторио.
– Не слишком, – ответил Равенелли. – Километра два. Чем выше, тем будет светлее.
Джьянни чувствовал, как в нем растет напряжение. Прекрасное место для засады. Движение медленное, стоит навалить сразу за очередным поворотом сучьев на дорогу, как машина остановится – и вот уже в окна направлены автоматы.
И что тогда делать? Пристрелить Равенелли и девушку, а потом погибнуть самим? Или бросить оружие, поднять руки и погибнуть позже? Отличный выбор!
Но Джьянни верил, что Витторио разбирается в этом лучше него и понимает всю меру ответственности. Кроме того, ни в стиле, ни в поведении Равенелли не было и намека на желание умирать. Этот человек не похож на фанатика. Как раз наоборот. Если дон и производил чем-то сильное впечатление на Гарецки, то прежде всего своей философической разумностью. Дон Пьетро был человеком дела, убежденным приспособленцем. И безусловно заботился о своей девушке. Он вряд ли стал бы рисковать своей и ее жизнью, нарушив уговор.
Они повернули, туман посветлел, и примерно в сотне метров слева показался дом.
– Это здесь, – сказал Равенелли.
Витторио съехал с дороги и остановил машину. Они находились у начала длинной, грязной подъездной дорожки, которая пересекала примерно акр открытого участка; в конце ее стоял дом, по обеим сторонам торчали темные деревья. Дом двухэтажный, окна со ставнями, в центре фасада вход под портиком.
Свет горел только в нижнем вестибюле, остальная часть дома была темной.
– Вы упоминали, что здесь с моим сыном два человека? – спросил Батталья.
Равенелли кивнул.
– Где они спят?
– На втором этаже. Окна комнаты вашего сына вон те, наверху, чуть левее входа. У охранников общая спальня, расположенная правее.
Витторио посидел молча, разглядывая дом и участок.
– Сколько у вас ключей?
– Два, – сказал дон. – Один от передней двери, второй от задней. Я полагаю, что мы войдем через переднюю.
– Почему?
– Задняя дверь коробится за лето. Открывается с трудом. Будет шум.
– Что еще?
– Ничего. Я не предвижу сложностей. Я знаю этих людей. Они такие же, как я. Жизнь предпочитают смерти.
– Надеюсь. Ради всех нас.
Витторио полуобернулся назад, чтобы Джьянни и Лючия тоже слышали, что он говорит.
– Вот как оно будет, – заговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153