Дарнинг посмотрел на Брайана:
– Что еще ты ей рассказал?
– Я желала бы от Господа лишь одного: чтобы Брайан рассказал мне как можно больше, – заговорила жена Уэйна, который только молча глотнул “Мартини”. – Я подняла бы крик на весь свет, и тогда бы не произошло ни одного из этих ужасных несчастий. – Она прикусила нижнюю губу, удерживая дрожь. – Дружба! Клянусь, что плюну, когда услышу в следующий раз это слово!
Глаза Дарнинга и Уэйна впервые встретились, и между мужчинами промелькнуло нечто, понятное только им, но не Марси.
– Марси, прошу тебя, – обратился к жене директор ФБР. – Что сделано, то сделано. Мы здесь не для взаимных обвинений.
– Черта с два! – отрезала Марси. – Это именно то, чего я хочу. Взаимных обвинений!
Одним глотком она проглотила половину своего “Мартини”. Потом глубоко вздохнула и обратила взгляд на мужа.
– Я намерена кое-что сказать тебе. – Она говорила с неожиданным спокойствием и совершенно холодно. – Я ненавижу твоего друга Генри Дарнинга. Я презираю все, что он делал для тебя эти годы. Он расчетливый эгоист, и ему наплевать, будем живы или умрем ты, я, любой другой человек, только бы он получал то, что ему надо. Ты ублажаешь его, потому что он однажды спас тебе жизнь, и с тех пор ты платишь ему долг и готов целовать задницу. Ты самый нравственный из всех людей, каких я знаю. Но когда он потребовал, чтобы ты предал себя и свое учреждение по причине, которую он тебе даже не назвал, ты не моргнув глазом пожертвовал жизнью пяти агентов.
Директор ФБР закрыл глаза, словно от боли.
– Марси, ради Бога…
– Не смей говорить мне о Боге! – взорвалась она. – Потом он велел уничтожить еще двоих, чтобы прикрыть дело об убийстве первых пяти, и теперь все это дерьмо летит тебе в физиономию, тебе, а не ему, и он при этом имеет наглость говорить о моей истерике!
Она повернулась к Генри Дарнингу.
– Прекрасно, мистер министр юстиции Соединенных Штатов, – проговорила она почти что ласково, но глаза у нее были сухие и жесткие, а лицо словно заледенело. – Вы пока еще не видели моей настоящей истерики. И если вы воображаете, что я буду сидеть тихо, в то время как моего мужа распинают, а вас никто не трогает, то вы не столь сообразительны, как я думала.
В комнате воцарилась тишина.
Дарнинг и Уэйн смотрели друг на друга со странным, почти смущенным выражением. Марси не смотрела ни на одного из них. Стояла и допивала “Мартини”. Потом не спеша направилась в дальний конец комнаты и начала смешивать себе еще один коктейль.
Мягким жестом Дарнинг взял своего друга за руку.
– Забудь, – сказал он. – Скверно всем нам. Но можно облегчить положение, если мы несколько минут поговорим с глазу на глаз и обсудим некоторые вещи.
Все еще держа Уэйна за руку, он, как слепого, повел его за собой в спальню.
У Брайана уже не было возможности вернуться.
Дарнинг нанес только один удар рукояткой пистолета – сильный удар в затылок, который уложил Уэйна без звука.
Министр юстиции стоял и смотрел вниз на своего друга. Спокойствие, которое Дарнинг сохранил, было достаточно хрупким, тут не следовало пережимать. Достаточно было постоять вот так не слишком долго, якобы утрясая некоторые проблемы. Он так и поступил, а потом вернулся в гостиную.
Марси уже кончила смешивать второй “Мартини” и стояла у окна, прихлебывая напиток.
Она должна была слышать, как он вошел, но не оборачивалась, пока он не приблизился к ней. Она увидела его, когда он делал последний шаг и уже вытянул руку. Под ее взглядом он невольно замер, ощутив неприятную пустоту в желудке. Звон разбитого о деревянный пол стакана избавил Дарнинга от наваждения, и он уложил Марси.
Я не подозревал, что она так ненавидит меня, подумал он и отнес ее к мужу.
Двигаясь теперь уже быстрее, он положил обоих рядом на кровать.
Их лица приняли безмятежное выражение, глаза глядели на него из тьмы.
Дарнинг натянул на руки пару хозяйственных резиновых перчаток, нашедшихся в кухне. Достал из шкафа двустволку и тщательно стер с нее все отпечатки пальцев.
Остальное требовало железной дисциплины.
Прежде всего необходимо создать убедительную картину самоубийства. Патроны для двустволки причиняют гораздо более обширные раны, чем ружейные пули, но это дает и некоторые преимущества. При обследовании не возникнет сомнений, и следы нанесенных до выстрелов ударов будут уничтожены.
Не зря он, в конце-то концов, поработал в свое время прокурором.
Все в порядке.
Первым делом он, разумеется, выстрелил в Марси, почувствовав жесткую отдачу двустволки и на несколько секунд почти оглохнув от выстрела в небольшом замкнутом пространстве.
С пересохшим ртом, борясь с новыми приступами тошноты, Дарнинг уложил двустволку Брайану на грудь. Оба дула пристроил под подбородком, левую руку Брайана положил на стволы, а большой палец правой прижал к спусковому крючку достаточно сильно, чтобы произвести выстрел.
Он стоял возле кровати на коленях, не двигаясь и не поглядев на результат, вдыхая запах бездымного пороха, словно это было новое противоядие от смерти.
Он испытывал прилив жалости, к которому не был подготовлен.
Когда-то мы дружили и были молоды.
Говорят, что лучше всего умереть вместе с тем, кого ты любил. А многим ли это удавалось?
Придерживаясь все той же твердой дисциплины, Дарнинг пятнадцать минут вытирал отпечатки со всего, к чему прикасался.
Собрал с пола осколки стекла от разбитого стакана для коктейля и выбросил их в кучу мусора на заднем дворе.
Вымыл свой стакан и поставил его в шкафчик для напитков.
Собираясь уходить, он прикрыл глаза и почувствовал, как над ним проплыли холодные, спокойные воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153