Им просто повезло, что в первый раз она промахнулась. Во второй скорее всего попала бы. Так не лучше ли, что она лежит мертвая на полу, а не он?
Пегги тупо согласилась, что это и в самом деле лучше. Но как ужасен подобный выбор…
Как бывший окружной прокурор. Генри знал достаточно о таких вещах, чтобы действовать предусмотрительно. Он стер все отпечатки пальцев. Одел оба трупа, испачкал одежду их собственной кровью. Набил сумку всеми деньгами и драгоценностями, какие смог обнаружить, и разбил окно, чтобы создать видимость ограбления со взломом. Полиция придет к выводу, что Чейнины вернулись домой внезапно, застали грабителей на месте преступления, и те с ними расправились.
Чтобы придать инсценированному ограблению большую достоверность, Генри добавил якобы изнасилование Люси, обнажив нижнюю часть ее тела, порвав бюстгальтер и трусики и наставив синяков на бедрах. А семенную жидкость постороннего мужчины, а не ее мужа, конечно же, обнаружат во влагалище женщины после их общих игр.
На карте была вся его оставшаяся жизнь, и Генри хотел действовать без малейшего промаха. Когда они наконец уехали, он остановил машину в нескольких милях от дома и закопал ружье и драгоценности в лесу. Как всегда практичный, он не видел препятствий к тому, чтобы оставить у себя явно ничем не помеченные деньги.

Все сработало отлично – как и планировал Генри. Поскольку Чейнины находились на отдыхе, тела их обнаружили только через неделю. Версия о взломе была принята полицией, пресса вовсю обмусоливала историю об изнасиловании. Что до гостиницы, где Дарнинг и Пегги познакомились с Чейнинами, то ни тех, ни других там никто раньше и в глаза не видал и даже официантка не запомнила двух жертв убийства, которые обедали в гостинице.
Единственное, что не срабатывало так, как планировал Генри, была я, подумала Пегги.
Потому что все осталось с ней. Она не могла забыть подробности той ночи. И больше всего ее мучило воспоминание о том, как Генри поднял ружье и долго, спокойно, вдумчиво глядел на Люси, прежде чем убил ее выстрелом в голову.
Однако она продолжала существовать как обычно изо дня в день. Каждое утро приходила в свою контору в Нью-Йорке. Занималась юридической практикой. Виделась с Генри Дарнингом, когда он ее об этом просил, и не впадала при нем ни в панику, ни в истерику. Но она видела перед собой глаза Люси Чейнин как раз перед тем, как свет ушел из них. Эти глаза твердили ей, что она живет в опасной пустоте, где возможны вещи и похуже смерти.
Примерно в то же время она стала замечать Витторио Батталью.

Это был почти новый тип бокового зрения, думалось ей, когда ты лишь волей случая замечаешь какие-то мимолетные образы. Вначале в поле этого зрения попадало некое лицо на улице Манхэттена или в каком-нибудь учреждении, а то и в вестибюле театра. Потом то же лицо стало встречаться ей в ресторанах, и она могла уже лучше к нему приглядеться, оно ей даже нравилось, но не более того. Она обычно была с друзьями или коллегами, но он всегда был один и не смотрел на нее.
До тех пор, пока однажды вечером, возвращаясь с фильма Феллини, который шел в одном из кинотеатров на Второй авеню, она едва не натолкнулась на него. На этот раз она была одна, и он улыбнулся ей.
– Не думаете ли вы, что пришло время нам с вами поговорить? – спросил он.
Первое, что пришло ей в голову, когда она поглядела на него с близкого расстояния, запомнилось надолго: он напоминает какого-нибудь принца эпохи Возрождения с полотна Тициана.
– Вот уж не думала, что вы тоже меня замечаете.
Он несколько секунд молча смотрел на нее, потом сказал:
– Как может кто-то не заметить вас?
Они зашли в ближайшую забегаловку и просидели, разговаривая и глазея друг на друга, до двух часов ночи.
Тем же самым они занимались и следующие четыре вечера. Для нее это не составляло проблемы. Генри пришлось уехать из города в связи с расследуемым делом, и вернуться он должен был не раньше чем через две недели.
На пятый вечер она пригласила его пообедать. До этого времени между ними не было ничего – ни поцелуев, ни даже рукопожатий “со значением”. И ей именно это ужасно нравилось. Все еще потрясенная ужасами Стратфорда, она радовалась просто его присутствию рядом с ней. Но при этом ее несколько удивляло поведение Витторио. У него-то какие проблемы?
Это открылось в тот же вечер.
Он подождал, пока они поели и начали не торопясь допивать оставшееся вино. Потом он говорил ей, что не хотел портить такой восхитительный обед.
Первым долгом он отставил в сторону бокал с вином, взял ее руку в свои ладони и немного посидел так. Потом сказал:
– Я должен задать вам несколько вопросов.
– Почему бы и нет?
– Они могут показаться вам странными, но все-таки дайте мне эту возможность. Есть ли у вас враги, вам известные? Я имею в виду настоящих врагов, способных причинить большое зло?
Она было подумала, что он шутит, но потом увидела выражение его глаз.
– О каком таком большом зле идет речь?
– О самом худшем. Например, о смерти.
Она молча уставилась на него.
– Я не шучу, Айрин.
Она вдруг перепугалась. Его первые мимолетные появления, их необычная встреча… все встало на свои места.
– Господи, да кто же вы такой? Коп?
– Нет. – Холодная отчужденность разлилась по его лицу. – Я тот, кому поручили избавиться от вас.
Сердце у нее заколотилось так, словно вот-вот выскочит из груди.
– Прошу вас, не бойтесь, – сказал он. – Я не трону вас.
Именно в эту секунду она почувствовала, что перспектива умереть не кажется ей такой уж страшной.
– Это то, чем вы занимаетесь? Избавляетесь от людей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153