В конверте Джьянни обнаружил выцветшую фотографию, на которой два подростка – он сам и Витторио Батталья – весело улыбались, стоя на пляже, освещенном летним солнцем.
На другом снимке Витторио стоял рядом с очень красивой девушкой явно азиатского типа, которая серьезно смотрела в объектив блестящими миндалевидными глазами. На обороте снимка были обозначены ее имя и адрес: Мэри Янг, Саундвью-Драйв, Гринвич, Коннектикут.
Интересно, успели два сомнительных агента побывать у нее до того, как явились к нему? Если да, то лежит ли она где-нибудь мертвая или искалеченная? Он надеялся, что нет. Ему очень хотелось, чтобы она была жива и он смог бы встретиться с ней.
В кейсе лежали и две компьютерные распечатки. Одна о Мэри Янг, вторая о нем. Сначала он прочел ту, в которой говорилось о девушке.

“МЭРИ ЧАН ЯНГ (одно из нескольких имен, которыми пользовалась МОПЕИ ЛИНЛИ ФУ). Родилась в Гонконге, Соединенное Королевство, приехала еще ребенком в Соединенные Штаты с родителями, ныне покойными. Возраст – 34 года. Работала в разных местах в качестве актрисы, певицы, фотомодели, репортера в области моды. Имеет независимое состояние, унаследованное от родителей. Не замужем. Известно, что у Янг была длительная интимная связь с Витторио Баттальей вплоть до его исчезновения примерно десять лет назад. Известно также, что Янг работала и путешествовала в Европе и на Дальнем Востоке”.

Художник стал читать справку о себе.

“ДЖЬЯННИ СЕБАСТИАНО ГАРЕЦКИ. Родился в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк. Возраст – 38 лет. Единственный известный псевдоним – ДЖОН КАРПЕЛЛА. Родители, Мария и Дэвид Гарецки, убиты в начале восьмидесятых годов во время междоусобной войны преступных синдикатов.
Гарецки отомстил за смерть родителей, убив Ральфа Курчио, бежал в Италию и жил там под именем Джона Карпеллы. Ближайший и доверительный друг Витторио Баттальи с детских лет.
ПРИМЕЧАНИЕ ФБР: Не имеется прямых доказательств, однако есть предположение, что эти двое поддерживали тайные контакты в течение последних двадцати лет. Хотя отец Гарецки всю жизнь состоял на службе у преступной семьи Донатти, нет никаких доказательств того, что сам Джьянни Гарецки, начиная с семнадцати лет, принимал какое бы то ни было участие в делах синдиката. В настоящее время он считается одним из самых выдающихся художников Америки”.

Джьянни медленно положил обе распечатки. Все-таки сомнительно, что это не операция ФБР. И кто поверит, что он вынужден был застрелить их, защищая собственную жизнь? Он стоял, прислушиваясь к собственному дыханию. Раздумывать, собственно, не о чем. Что бы там ни происходило в дальнейшем, он первым делом должен умыться и почиститься, а также избавиться от трупов.
Он стоял обнаженный перед зеркалом в ванной и разглядывал, что они с ним сделали. В зеркале колыхалось некое странное окровавленное существо. Мало того, что он в крови, – плоть его разбухла, побагровела, утратила привычную форму. Видел он все это словно в тумане.
– За что? – громко обратился Джьянни к отражению. Выйдя из ванной, он надел чистую рубашку и джинсы и принялся отмывать пол от крови.
Когда с этим было покончено, завернул трупы в простыни, как в саваны, и перевязал их крепкой нейлоновой веревкой. Он действовал методично и сосредоточенно, стараясь не думать ни о чем постороннем.
Но через некоторое время им овладел приступ холодного негодования, такой сильный, что он испытал острую ненависть даже к мертвым телам агентов. Они украли у него будущее, лишили всего хорошего, что могло ждать его в жизни. В неистовстве он готов был изуродовать мертвых…
В конечном итоге он сделал, однако, лишь то, что было необходимо. Спустился вниз, отогнал на несколько кварталов автомобиль агентов и припарковал к тротуару. Потом пригнал свой “джип-чероки” и поставил его на освободившееся после седана агентов место. Потный от страха и напряжения, погрузил в машину оба трупа и в самом начале четвертого выехал с нижнего Манхэттена. Направился на восток, к Гудзону, потом к северу, в Путнэм.
Ехал он осторожно, строго придерживаясь дозволенной скорости. Впрочем, какой в этом прок? Независимо от того, быстро он едет или медленно, два правительственных агента, настоящих или липовых, лежат мертвые в багажном отсеке его пикапа, а его собственная жизнь в смертельной опасности.
Витторио Батталья!
Само это имя являло собой нечто немыслимое. Представьте себе беспомощного младенца, который вступает в жизнь с именем, означающим “Победоносная Битва”. Шутка, да и только! Если, как это и произошло в случае с Витторио, ты не докажешь свое право на подобное имя.
Но Витторио, по-видимому, жив. Джьянни сказал правду Джексону и Линдстрому – он и в самом деле не видел Витторио двадцать лет. Его друг уже исчез к тому времени, когда Джьянни вернулся из Италии. Он даже не помнил их последнюю встречу.
Зато он отлично помнил, как увиделся с ним впервые… в школе искусств, когда им обоим было по восемь лет. Витторио старался оправдать свое имя и бил Джьянни смертным боем маленькими костлявыми кулачками. В школе учились почти одни лишь итальянцы, и Джьянни воспринимал свое наполовину еврейское происхождение как некую фатальную неудачу. Как мог он, жалкий полукровка, состязаться в художественном отношении с чистокровной породой, подарившей миру Микеланджело, да Винчи и Рафаэля?
Витторио, будучи итальянцем чистым, стопроцентным, не мучился подобными проблемами. И это сказывалось в его работе. У него были талант и блеск, которыми Джьянни восхищался и которых никогда не рассчитывал достичь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153