Пока я только выслушал информацию, но не переварил. Я вам очень признателен за то, что вы сделали.
– Если вы мне позволите, я сделал бы и больше.
Слушая, Джьянни рассеянно наблюдал за тем, как люди в аэропорту обнимают друг друга, целуются на прощанье и спешат к самолетам.
– Как? – спросил он.
– Я дал бы вам номер, по которому со мной можно связаться в любое время суток. Только держите меня в курсе, и тогда я смогу оказать вам поддержку или дать нужную информацию скорее, чем вы себе представляете.
– В самом деле?
– Разумеется.
– Принимаю. Диктуйте номер.
Кортланд сообщил ему номер, и Джьянни записал его на клочке бумаги и спрятал в карман, до того времени как перечитает и запомнит.
– Это отлично, что вы будете на связи, – продолжал разведчик. – У меня вполне могут появиться сведения о Чарли или его сыне. Но предупреждаю: будьте осторожны. Я люблю вашу живопись. Удачи.
Джьянни поблагодарил его еще раз, повесил трубку и пошел изучать расписание вылетов на Неаполь.
Нашелся пятичасовой дневной рейс “Алиталии” с вылетом из аэропорта Даллес; этим рейсом Джьянни добрался бы до Неаполя по крайней мере на три, а то и на четыре часа раньше Дарнинга. Он взял билет на этот рейс.
Потом отправился в гостиницу, чтобы подготовиться к еще одному посещению Италии.
Витторио, только не умирай без меня. Я уже близко. Мне нужно еще немного времени.

Глава 73

Генри Дарнинг спустился вместе с сопровождающим клерком в подвал банка и почувствовал, что дышит особым, неподвижным и безжизненным воздухом – как в могиле.
Конечно, это было лишь его воображение. Воздух внизу ничем не отличался от воздуха в верхних помещениях банка. И тем не менее мертвенный холод овеял его лицо, словно он переступил невидимый барьер и вошел во владения смерти.
Стало еще хуже, когда он остался в помещении для личных сейфов один на один со своей металлической шкатулкой, потому что едва он открыл ее, как все подробности совершенных в прошлом убийств обрушились на него одновременно.
Вот оно.
Вот оригиналы – отнюдь не копии! – свидетельств, собранных против Карло Донатти. Страховой полис Дарнинга от неожиданной смерти в течение последних десяти лет. Донатти в конце концов обвел его вокруг пальца и назначил эту цену за избавление от более прямой и непосредственной угрозы.
Министр юстиции понимал, что ему придется с этим справиться. Те, кто не хотел или не мог покориться неизбежному, попросту погибали, а он не имел намерения погибать. И все же, сидя один в подвале и глядя на то, что оплачивало предательство Донатти, Дарнинг испытывал ощущение, которым нельзя было пренебречь и которое нельзя было отбросить, потому что оно предвещало дополнительную и наихудшую угрозу его плоти, если отнестись к нему несерьезно.
От таких, как Карло Донатти, угрозы исходили повсеместно. Было невозможно уяснить, где начинается и чем кончается влияние Донатти. Диапазон велик: от жалкого наркомана в темном переулке до главы государства в раззолоченном дворце. Карло стоило поднять телефонную трубку – и некто в далеком городе на дальнем берегу кончал счеты с жизнью.
Генри Дарнинг понимал и принимал как данность, что уступить этому человеку содержимое металлической шкатулки практически означает уступить ему право на себя. В лучшем случае превратиться в обезьяну на цепочке у Карло Донатти, в худшем – в глыбу цемента на дне Потомака.
Он сидел в маленькой, напоминающей могилу комнате и размышлял об этом. Слушал, как стучит сердце, – словно помпа в трюме тонущего корабля. Он мог потонуть, задохнуться в дыму, или ему размозжило бы голову обломком деревянного бруса.
Так он сидел, пока не стало невмоготу.
Он хотел избавиться от убийства и от страха. Хотел снова стать порядочным, разумным человеком, гордиться собой и своим будущим. Хотел любить Мэри Янг так, как не любил до сих пор ни одну женщину.
Так он сидел, пока не пришел к уверенности, что так или иначе добьется желаемого. У него по-прежнему железная воля. Он не потерпит неудачу.
Все в порядке, подумал он, и принялся перекладывать нужные бумаги из шкатулки в кожаный кейс, который принес с собой.
Теперь, когда он принял решение, все казалось проще.
Я могу это сделать, сказал он себе, и ощутил нечто похожее на торжество. Вероятно, как тот, мелькнуло у него в мозгу, кто преодолел первый пугающий барьер страха и примирился с неизбежностью смерти.
Настолько ли необычен, настолько ли исключителен самый акт смерти?
И кому в конечном итоге недоставало умения его совершить?

Через несколько часов им предстояло расстаться и лететь в Италию на разных самолетах, поэтому Дарнинг пришел домой рано и занимался любовью с Мэри Янг.
Он удивлялся самому себе: со своей постоянной склонностью к рефлексии он не ожидал, что так сильно будет подвержен воздействию Мэри.
Мне бы уже следовало лучше разобраться в этом.
Но он понимал, что не в этом дело. В нем росло и развивалось нечто совершенно новое, не похожее на его обычные эротические побуждения и потребности. У него появились основания надеяться, что это начало истинной любви.
Ему вдруг подумалось: вполне вероятно, что у них все происходит в последний раз. Во всяком случае, для него это весьма реально. Ему стало так неспокойно, что вожделение угасло и прекратилась эрекция.
Мэри откинулась назад и посмотрела на него:
– Что-нибудь не так?
– Это случается, ты же знаешь, – улыбнулся Дарнинг.
– Но не с тобой.
Он лежал, держа ее в объятиях.
– Боюсь, что даже и со мной. Когда подключаются разные мысли.
Мэри легко поцеловала его.
– Значит, ты сейчас думаешь не только обо мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153