Нельзя сказать, что она осталась совсем без наблюдения. Второй охранник сидел в тени дерева примерно в ста ярдах от нее. Они были вездесущи. Единственное видимое указание на то, что Пегги отнюдь не хозяйка имения, изнеженная и избалованная, какой она казалась на первый взгляд.
Ну, пожалуй, еще и побелевшие костяшки пальцев, держащих телефонную трубку. А гнездо змей у нее в желудке никому не видно.
– Да? – произнесла она.
– Это Карло Донатти из Нью-Йорка, миссис Батталья. Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо.
– Если, по вашему мнению, можно так назвать, что я едва не рехнулась и что меня рвет каждые несколько часов.
– Сожалею об этом, – сказал Донатти. – Но у меня для вас хорошие новости. Я полагаю, что уже очень скоро вы будете вместе с вашим сыном.
У Пегги задергалось нижнее веко правого глаза.
– Что значит “уже очень скоро”?
– Трудно указать со всей точностью столь сложную вещь. Но я не думаю, что тридцать шесть или сорок восемь часов далеки от истины.
Пегги сделала долгий, глубокий вдох. Она была в ужасе оттого, что может сейчас закричать и не сумеет остановиться.
– Я должна этому верить?
– Совершенно. Но вначале нам надо уладить кое-какие детали. Вы упоминали о закопанных драгоценностях и орудии убийства как о вещественных доказательствах. Вы говорили, что можете мне сообщить, как их найти. Я считаю, что это правда.
– Да.
– Тогда, пожалуйста, сообщите, потому что эти вещи мне понадобятся.
– Вам придется записать. Так много трудно запомнить.
На другом конце провода послышался металлический звук, когда что-то ударило о трубку.
– Я готов, – сказал Донатти. – Начинайте.
И Пегги рассказала ему все до мельчайших деталей. Она тщательно запомнила их десять лет назад, надеясь, что они ей никогда не понадобятся, но вместе с тем понимая, что надобность может возникнуть в критических обстоятельствах.
Она начала с дороги и дорожных указателей, которые приводили на расстояние пятидесяти ярдов от нужного места, а закончила более точными измерениями – фут за футом, дюйм за дюймом: с ними можно было справиться только при помощи геодезического нивелира на треноге. Такой инструмент, сказала она дону, ей пришлось тогда взять напрокат и научиться им пользоваться до того, как она и Витторио скрылись.
На Карло Донатти это произвело сильное впечатление.
– Вы невероятная женщина, миссис Батталья, – заметил он. Зная, что добрых вестей не услышишь, если спрашиваешь о них, Пегги все-таки задала вопрос:
– Вы что-нибудь знаете о Витторио?
– Ничего. И это как раз хорошо. В данных обстоятельствах любые вести о Витторио были бы скверными.
В наступившем молчании Пегги лихорадочно искала способа продолжить разговор. Ей не хотелось, чтобы связь прервалась. Ее единственное звено надежды.
– Вы знали Витторио с детских лет, – заговорила наконец она. – Разве он не был предан вам вплоть до этой ужасной истории с Генри?
– Витторио был лучшим из моих людей, миссис Батталья. Я всецело ему доверял.
– Он точно так же относился к вам. И я уверена, что, освободи вы Поли и меня, расскажи я Витторио о том, как вы спасли наши жизни, он стал бы почитать вас и заботиться о вас, как прежде.
– Витторио и Джьянни принадлежали к моей семье. Они словно моя родная кровь. Мне бы не доставило радости, если бы они попали в беду.
– Благодарю вас, Дон Донатти, – сказала она и была вынуждена подавить внезапный безумный порыв назвать его крестным отцом. Она презирала себя за это.
– Мы скоро встретимся, миссис Батталья. Старайтесь до тех пор не думать о плохом. Все обойдется.
Донатти повесил трубку.

Позже, прогуливаясь в сопровождении охранника, Пегги не испытывала особых надежд и уверенности. Слишком много неуправляемых факторов. И не последний среди них – Генри Дарнинг.
Она просто не представляла себе человека, хотя бы и столь могущественного, как Донатти, который вынудил бы министра юстиции делать то, чего он не хочет.

Глава 71

Поли почувствовал, как судовые машины перестали работать. Нос парома мягко ударился о причал. Наступило утро, и они приплыли в Неаполь, и он, Поли, в конце концов не умер от несвежей пиццы.
В это время он находился на прежнем месте, среди металлических бочек под брезентом. Нино считал, что при выезде грузовика на берег там самое безопасное место для него, и Поли с этим согласился. Он понимал, что полицейские и гангстеры будут крутиться поблизости, когда легковые машины, грузовики и автобусы начнут выезжать из трюма. Зачем давать им шансы? Пусть лучше думают, что напугали его до смерти и он не стал пробираться на паром.
Интересно, а что подумал бы о нем Нино, если бы узнал всю правду? Что из дома он не убегал, что его похитили гангстеры, что ему удалось скрыться после перестрелки и что у него в кармане коротконосый заряженный пистолет? Только представить себе лицо Нино, если бы Поли ему рассказал. Если бы – потому что на самом деле он ни за что не расскажет. Просто хочется, чтобы Нино понял: Поли вовсе не глупый, плаксивый мальчишка, который сбежал неизвестно зачем, по дурости, а потом испугался, передумал и захотел вернуться домой. Пусть бы Нино узнал, что Поли гораздо выше этого.
Я выше этого.
Так Поли сказал самому себе. И достаточно, что он сам это понимает.
Он услышал, как заработал мотор грузовика вместе с моторами всех других машин в трюме парома. Машины начали медленно съезжать с парома на берег. Потом мальчик почувствовал, как грузовик набрал скорость и покатил по грубым камням неаполитанской набережной. Но вот грузовик остановился, Нино вышел, поднял брезент и перенес Поли обратно в кабину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153