ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Могу и потерпеть. А вас уже двое, значит вдвойне нужна еда.
– Я не работаю,– возразила Маша,– а ты целыми днями сидишь и пишешь. Я-то знаю, что это только с виду легкая работа, а на самом деле сколько сил уходит… Все думала, как бы раздобыть денег. Сходить к подругам? Но мне-то известно, как они живут. Тянут от получки до получки, едва сводят концы с концами. Совестно у них просить. Вот и решила поехать на барахолку. Я там уже один раз была. Ты на меня не сердись…
– Что же мне сердиться? – пожал плечами Ринтын.– Только зря ты думаешь, что я такой нежный, не могу потерпеть. Когда я жил в Улаке, мы частенько голодали. Ели один раз в день, и это считалось вполне достаточно зимой, когда зверя в море нет. Питались одним юнэвом. Такие листья квашеные в бочках. Конечно, грибы куда лучше. А работали на морозе. Есть у нас такой обычай: с семи лет мальчишке уже не разрешается входить в полог до темноты, если нет сильной пурги. Целый день на морозе… А тут сидишь в теплой комнате… Пишешь, не рубишь лед на замерзших водопадах. Тебе надо много есть. Я вспомнил одну историю, которая приключилась в нашем селении. Не хотел тебе говорить…
И Ринтын поведал жене о том, как в семье Ивтэка родился уродец.
– Но я, честное слово, не голодаю! – горячо возразила Маша.– Напрасно ты так беспокоишься.
Они поставили на стол все, что купили.
Маша уселась против Ринтына. Лицо у нее разрумянилось, непослушные волосы падали на лоб, и она часто встряхивала головой, откидывая их назад.
Ринтын любил разглядывать ее лицо. Каждый раз он делал для себя маленькие приятные открытия. Маша сначала терпеливо сидела и ела, аккуратно отставив в сторону мизинец, потом заерзала и недовольно сказала:
– Ну что ты на меня так уставился? Будто впервые видишь.
– Ты каждый день новая,– ответил Ринтын.– Я хочу тебя поцеловать.
– Что с тобой, льдыш?
– Влюбился в тебя еще раз,– вздохнул Ринтын.
– Ты какой-то странный,– задумчиво произнесла Маша.– Иногда я смотрю на тебя, сидящего за столом, и мне тоже кажется, что там совсем другой человек. И выражение лица другое, и весь ты иной. Кажется, ушел весь в бумагу, растворился в ней, а вместо тебя сидит чужой и гоняет тебя по белому полю…
– Я и сам порой чувствую какую-то раздвоенность. Будто очень долго смотрю в зеркало. Попробуй сама – даже страшно становится! – ответил Ринтын.
Маша убирала посуду, Ринтын помогал ей и думал о том, как сложилась бы его жизнь, если бы на пути ему не встретилась Маша. Неужели была бы другая женщина? Это невозможно! Конечно, есть мужчины, которым мало одной женщины. Но жена должна быть только одна и на всю жизнь, вот такая, разумеется, как Маша.
– Маша! Праздновать так праздновать! – вдруг решил Ринтын.– Пусть сегодняшний день будет нашим праздником. Не буду больше сегодня писать.
Перебивая друг друга, они стали мечтать, как поселятся в далеком маленьком селении на берегу Ледовитого океана, где синие льдины смотрят в окно; растили в мечтах сына и прикидывали, что купить на первый гонорар.
– Проигрыватель,– сказал Ринтын.– Больше мне ничего не надо. Мне кажется, что если буду много слушать музыку, то писать стану лучше. Законы построения художественного произведения и музыкального очень близки… Мне бы хотелось научиться так писать, чтобы между мной и читателем не было ничего, что помешало бы нашему общению. Чтобы на бумаге стояли самые нужные слова, чтобы их было ровно столько, сколько необходимо, ни одним больше, чтобы читатель не думал о том, кто и как написал это произведение, а только читал, впитывал в себя… Когда человека мучит жажда, ему неважно, из какого сосуда пить, была бы вода чиста, холодна… Жажду можно утолить по-настоящему не лимонадом, не газированной водой с сиропом, никакими соками, а только чистой ключевой водой. И конечно, совсем уж неважно, из чего пить. Поэтому когда в литературу начинают лить сироп, разные искусственные краски, изобретать замысловатые сосуды – это иногда даже забавно, но лежит где-то в стороне от настоящей жизни. Ты слушаешь меня, Маша?
– Слушаю, льдышка,– ответила Маша.– Только хочу спросить вот о чем; ты написал рассказ “Новый дом”, а сам мне рассказывал, что такое случилось только в одной яранге вашего селения. Значит, еще не все чукчи так поступают?
– Да, конечно,– ответил Ринтын.– Но мне кажется – это и есть главное. Живописной гадости в нашей чукотской жизни и поныне столько, что лопатой ее можно кидать на страницы, не то что пером. Человек идет вперед, потому что надеется на лучшее, тянется к свету. На пути к свету дороги не гладкие. Задумаешься иной раз: сколько крови, страданий, катастроф пережили люди – а идут, идут вперед! Поэтому, Маша, я постараюсь писать только о том, что помогает человеку жить лучше, радостнее, чтобы люди читали и говорили: а я тоже могу так, а я ведь тоже такой…
По железной крыше по-прежнему стучал дождь: настойчивый, долгий и нудный. Комната погрузилась в темноту. Ринтын подошел и повернул выключатель. Вспыхнул свет, и шум дождя за окном стал тише.
В главном здании университета недалеко от входа на стене висело несколько ящиков, разделенных на ячейки. Чуть ли не каждый день Ринтын приезжал в город с единственной целью взглянуть в ячейку на букву “Р” и еще раз убедиться, что журнал еще не прислал гонорар. Деньги занятые у Саши Гольцева и вырученные Машей за кофту, подходили к концу. Впереди снова маячила перспектива сесть на грибную диету и вдохновляться примером воздержанного в еде долгожителя Бернарда Шоу.
Но сегодня в ящике лежало письмо на имя Ринтына. От кого бы оно? Ринтын взял в руки конверт. На нем стоял штамп Кытрынского почтового отделения, и Ринтын вдруг воочию увидел, как аккуратный и важный Ранау – бессменный начальник почтового отделения – ставил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
– Я не работаю,– возразила Маша,– а ты целыми днями сидишь и пишешь. Я-то знаю, что это только с виду легкая работа, а на самом деле сколько сил уходит… Все думала, как бы раздобыть денег. Сходить к подругам? Но мне-то известно, как они живут. Тянут от получки до получки, едва сводят концы с концами. Совестно у них просить. Вот и решила поехать на барахолку. Я там уже один раз была. Ты на меня не сердись…
– Что же мне сердиться? – пожал плечами Ринтын.– Только зря ты думаешь, что я такой нежный, не могу потерпеть. Когда я жил в Улаке, мы частенько голодали. Ели один раз в день, и это считалось вполне достаточно зимой, когда зверя в море нет. Питались одним юнэвом. Такие листья квашеные в бочках. Конечно, грибы куда лучше. А работали на морозе. Есть у нас такой обычай: с семи лет мальчишке уже не разрешается входить в полог до темноты, если нет сильной пурги. Целый день на морозе… А тут сидишь в теплой комнате… Пишешь, не рубишь лед на замерзших водопадах. Тебе надо много есть. Я вспомнил одну историю, которая приключилась в нашем селении. Не хотел тебе говорить…
И Ринтын поведал жене о том, как в семье Ивтэка родился уродец.
– Но я, честное слово, не голодаю! – горячо возразила Маша.– Напрасно ты так беспокоишься.
Они поставили на стол все, что купили.
Маша уселась против Ринтына. Лицо у нее разрумянилось, непослушные волосы падали на лоб, и она часто встряхивала головой, откидывая их назад.
Ринтын любил разглядывать ее лицо. Каждый раз он делал для себя маленькие приятные открытия. Маша сначала терпеливо сидела и ела, аккуратно отставив в сторону мизинец, потом заерзала и недовольно сказала:
– Ну что ты на меня так уставился? Будто впервые видишь.
– Ты каждый день новая,– ответил Ринтын.– Я хочу тебя поцеловать.
– Что с тобой, льдыш?
– Влюбился в тебя еще раз,– вздохнул Ринтын.
– Ты какой-то странный,– задумчиво произнесла Маша.– Иногда я смотрю на тебя, сидящего за столом, и мне тоже кажется, что там совсем другой человек. И выражение лица другое, и весь ты иной. Кажется, ушел весь в бумагу, растворился в ней, а вместо тебя сидит чужой и гоняет тебя по белому полю…
– Я и сам порой чувствую какую-то раздвоенность. Будто очень долго смотрю в зеркало. Попробуй сама – даже страшно становится! – ответил Ринтын.
Маша убирала посуду, Ринтын помогал ей и думал о том, как сложилась бы его жизнь, если бы на пути ему не встретилась Маша. Неужели была бы другая женщина? Это невозможно! Конечно, есть мужчины, которым мало одной женщины. Но жена должна быть только одна и на всю жизнь, вот такая, разумеется, как Маша.
– Маша! Праздновать так праздновать! – вдруг решил Ринтын.– Пусть сегодняшний день будет нашим праздником. Не буду больше сегодня писать.
Перебивая друг друга, они стали мечтать, как поселятся в далеком маленьком селении на берегу Ледовитого океана, где синие льдины смотрят в окно; растили в мечтах сына и прикидывали, что купить на первый гонорар.
– Проигрыватель,– сказал Ринтын.– Больше мне ничего не надо. Мне кажется, что если буду много слушать музыку, то писать стану лучше. Законы построения художественного произведения и музыкального очень близки… Мне бы хотелось научиться так писать, чтобы между мной и читателем не было ничего, что помешало бы нашему общению. Чтобы на бумаге стояли самые нужные слова, чтобы их было ровно столько, сколько необходимо, ни одним больше, чтобы читатель не думал о том, кто и как написал это произведение, а только читал, впитывал в себя… Когда человека мучит жажда, ему неважно, из какого сосуда пить, была бы вода чиста, холодна… Жажду можно утолить по-настоящему не лимонадом, не газированной водой с сиропом, никакими соками, а только чистой ключевой водой. И конечно, совсем уж неважно, из чего пить. Поэтому когда в литературу начинают лить сироп, разные искусственные краски, изобретать замысловатые сосуды – это иногда даже забавно, но лежит где-то в стороне от настоящей жизни. Ты слушаешь меня, Маша?
– Слушаю, льдышка,– ответила Маша.– Только хочу спросить вот о чем; ты написал рассказ “Новый дом”, а сам мне рассказывал, что такое случилось только в одной яранге вашего селения. Значит, еще не все чукчи так поступают?
– Да, конечно,– ответил Ринтын.– Но мне кажется – это и есть главное. Живописной гадости в нашей чукотской жизни и поныне столько, что лопатой ее можно кидать на страницы, не то что пером. Человек идет вперед, потому что надеется на лучшее, тянется к свету. На пути к свету дороги не гладкие. Задумаешься иной раз: сколько крови, страданий, катастроф пережили люди – а идут, идут вперед! Поэтому, Маша, я постараюсь писать только о том, что помогает человеку жить лучше, радостнее, чтобы люди читали и говорили: а я тоже могу так, а я ведь тоже такой…
По железной крыше по-прежнему стучал дождь: настойчивый, долгий и нудный. Комната погрузилась в темноту. Ринтын подошел и повернул выключатель. Вспыхнул свет, и шум дождя за окном стал тише.
В главном здании университета недалеко от входа на стене висело несколько ящиков, разделенных на ячейки. Чуть ли не каждый день Ринтын приезжал в город с единственной целью взглянуть в ячейку на букву “Р” и еще раз убедиться, что журнал еще не прислал гонорар. Деньги занятые у Саши Гольцева и вырученные Машей за кофту, подходили к концу. Впереди снова маячила перспектива сесть на грибную диету и вдохновляться примером воздержанного в еде долгожителя Бернарда Шоу.
Но сегодня в ящике лежало письмо на имя Ринтына. От кого бы оно? Ринтын взял в руки конверт. На нем стоял штамп Кытрынского почтового отделения, и Ринтын вдруг воочию увидел, как аккуратный и важный Ранау – бессменный начальник почтового отделения – ставил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185