– зевая, спросил Коравье.
– Неужели ты хочешь, чтобы твоя жена оставалась неграмотной? Я ведь нестарая женщина и тоже хочу жить по-настоящему. Если будете учить взрослых людей, то не забудьте и меня.
– Если тебя пустить в школу, что скажут другие женщины? – забеспокоился Коравье. – Тоже захотят учиться грамоте?
– Что же в этом плохого?
– Нет, это дело надо серьезно обсудить, и я один не могу его решить, – сказал Коравье и повернулся к стене, делая вид, что засыпает.

10

Праву писал письмо Маше Рагтытваль. Он долго мучился над пустым листком бумаги, не зная с чего начать. Хотелось написать о своих чувствах, о том, как он мечтает увидеться с ней. Ничего не выходило. Испортив несколько листков, он принялся писать о стойбище Локэ.
«Скоро откроем школу. Честно признаться, боюсь этого дня. Вдруг родители не отпустят детей? Скоро приедут учителя. Если даже опоздаем – ничего страшного. Пусть не первого сентября, но школу откроем…»
В дверь постучали. Праву спрятал письмо под книгой.
– Войдите.
В дверях стоял Ринтытегин. Праву удивился. Он предложил гостю стул и виновато оглядел неподметенный пол.
Ринтытегин проследил за его взглядом:
– Неуютно живете, молодежь.
– Не успели убрать, – оправдывался Праву.
– Ладно, – сказал Ринтытегин. – Не за этим пришел. Но все же странно: вроде бы ходит к вам в гости доктор Наташа…
– Перед ее приходом Володькин быстро наводит чистоту, – улыбнулся Праву.
Ринтытегин закурил.
– Просьба к тебе…
Голос у председателя сельсовета был необычный.
– Словом, придется тебе взяться за тонкое дело, – объявил Ринтытегин.
– Какое?
– Поговорить с Елизаветой Андреевной…
– О чем?
– Не перебивай, а слушай. Пришла телеграмма: учителя едут. А один из них – Валентин Александрович Личко, то есть муж Елизаветы Андреевны…
– Говорят же, что он алкоголик? – удивился Праву.
– Теперь не пьет. Я специально узнавал. Вот… Жалко мне детишек и саму Елизавету Андреевну… Я сам просил, чтобы его прислали. Не может быть, чтобы все у них так и кончилось. Вместе, еще молодыми, они начинали учительствовать в тундре. Верно, пил он. Из-за этого она и ушла…
– А что же я должен делать? – недоуменно спросил Праву.
– Предупреди Елизавету Андреевну. Можешь все свалить на меня… Сам бы пошел, но не умею… Тут надо деликатно…
В комнате правления было, как всегда, оживленно и толпилось много народу. К тому же сегодня пастухи получали деньги. Праву попытался подойти к Елизавете Андреевне, но она едва успевала отвечать на вопросы и подписывать документы, которые ей подсовывал бухгалтер.
– У меня к вам разговор, сказал Праву, показывая своим видом, что разговор должен быть наедине.
– Может быть, во время обеденного перерыва? – предложила Елизавета Андреевна. – Приходите к нам обедать, – пригласила она. – Заодно посмотрите, как я живу.
– Спасибо, – поблагодарил Праву, – приду.
Квартира Елизаветы Андреевны находилась в старом доме. Раньше там размещалась лаборатория геологической партии.
Теперь одна из комнат была превращена в кухню, во второй стояли две детские кровати, а третья – дальняя – принадлежала самой хозяйке.
Когда Праву пришел, вся семья уже сидела за столом. Сын Елизаветы Андреевны Борис большим охотничьим ножом резал хлеб, а девочка в белом переднике поверх платьица разливала по тарелкам суп.
– Борькину добычу едим, – сообщила она.
Борис покраснел и уткнулся в тарелку.
– Такой охотник, – пожаловалась мать. – Хлеба ему не давай, позволь только повозиться с ружьем. Вечно что-то чистит, заряжает, готовит какие-то свои гремучие смеси… Смотри, взорвешься когда-нибудь, – погрозила она пальцем сыну.
Праву невольно сравнил свое неуютное холостяцкое жилище с чистотой этой квартиры.
– Как вы умудряетесь поддерживать в доме такой порядок? – спросил Праву.
– Ребята помогают, – просто сказала Елизавета Андреевна. – Приучила. Выросли не где-нибудь, а на Чукотке. Знают, как и что надо делать.
«Удивительный человек эта женщина! – восхищенно подумал Праву. – Председатель чукотского тундрового колхоза!.. Это, пожалуй, потрудней, чем женщина-летчик или помощник капитана… Как же все-таки приступить к щекотливому поручению Ринтытегина?..»
– Елизавета Андреевна, – начал он, но она остановила его жестом руки и прислушалась:
– Что это?
Все притихли. Гудел самолет.
– Внеочередной рейс, – заметил Борис.
Несмотря на то что самолет для Торвагыргына был обычным делом, каждый старался не пропустить возможности побывать на посадочной площадке, благо она находилась рядом с домами. Самолет всегда привозил самые свежие новости и новых людей.
– Пошли встречать, – Елизавета Андреевна накинула на плечи пуховой платок.
Праву попытался задержать ее:
– У меня к вам важный разговор…
– Если важный, то лучше потом поговорим, когда примем самолет, – деловито сказала Елизавета Андреевна. – Может быть, прислали портативную радиостанцию для оленеводческих бригад, мы просили…
Праву не оставалось ничего другого, как выйти следом за ней. Он клял себя за то, что взялся за это поручение. Вдруг именно на этом самолете прилетели учителя?.. Разве без него супруги не разберутся? Не дети же!
На аэродроме собралось много народу. Все оживленно переговаривались, ожидая, когда подрулит самолет.
Ринтытегин отозвал в сторону Праву.
– Ну как?
– Не успел…
– Эх ты! – махнул рукой Ринтытегин. – Он на этом самолете. Вот телеграмма.
Ринтытегин тайком косился на Елизавету Андреевну. Она стояла вместе с детьми и всматривалась в приближающийся самолет.
Открылась дверца, и на землю спустили трап.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103