– Может, как раз именно этот.До чего был Авдеев самолюбивый и гордый человек! Себя и свой этаж он ставил выше интересов человечества и хотел мне доказать, что именно рядом с ним живет знаменитый художник. 7 Я позвонил раз и еще раз.Открыл мне дверь пожилой человек с усталым лицом. Лицо этого человека и особенно черная бородка и большие задумчивые глаза показались мне знакомыми. Я где-то видел раньше этого человека. Где? Может, на лестнице, может, на улице или на странице книги?– Ты к кому, мальчик? – спросил он.– Я вообще так, ни к кому. У вас есть бумага или утиль?– Сейчас нету. Вчера все отдал.Он уже хотел запереть дверь, но тогда я спросил:– А вы, дяденька, действительно Левитан?– Да, Левитан, – ответил он задумчиво. – Хочешь зайти? Ну что ж, проходи.Я прошел с ним ь комнату и оказался как в Русском музее. На стенах висели те же картины. И даже «Золотая осень» висела.Я еще раз посмотрел и убедился: картины те же самые, что в музее.– Как они сюда попали? – спросил я. – Может, по случаю ремонта у вас временно повесили? Человек улыбнулся:– Это, мальчик, копии. Я реставратор и копиист.– Копии? А Мишка Авдеев утверждает, что скорее там копии, а здесь настоящие.– Какой Мишка Авдеев?– Сын монтера. Ваш сосед.– Сосед? Тогда другое дело. Соседи всегда все знают. Они даже знают больше, чем мы сами знаем о себе.Я стал рассматривать картины и вспомнил слова дяди Васи, что копии – это попугаи. Я вспомнил это и покраснел, словно художник уже догадался, о Чем я сейчас думаю. Он, по-видимому, действительно догадался и сказал:– Эти картины не просто повторение, мальчик, это продолжение того, что было сделано в другом веке.– Мишка утверждает, что вы из того века.– Из какого?– Ну из того, который был шестьдесят шесть лет тому назад.– Что ж. Отчасти это тоже верно, мальчик. Но только отчасти.– Отчасти? – спросил я. – Я не, совсем понимаю. Отчасти – это значит, вы не Левитан, а только очень хотите им быть?Художник тихо рассмеялся и кивнул головой.– Хочу быть, – сказал он. – Но это очень трудно, А ты посмотри внимательно мои картины и скажи – нравятся они тебе или нет? Меня очень интересует твое мнение, мальчик.Я посмотрел на картины, подумал немножко, а потом сказал:– Если бы я не знал, что эти картины – копии тех, что висят в Русском музее, они бы очень мне понравились.– А ты забудь, мальчик, что это копии. Пожалуйста, забудь.– Как я могу забыть? Ведь вы мне сами сказали.– А может, я пошутил?– Но ведь они очень похожи на те, что я видел в Русском музее.– Возможно, – сказал задумчиво художник. – Все находят сходство, кроме меня. Но ты посмотри на них, мальчик, внимательно. Может, заметишь и различие.Я стал внимательно рассматривать картины. И может, потому, что мне в эту минуту никто ничего не объяснял и не втолковывал, картины мне очень понравились. Они были нисколько не хуже тех, что висели в Русском музее, и я даже почему-то подумал, что они там больше не висят, их привезли сюда, к этому художнику, временно, а потом опять увезут.И у меня было еще такое чувство, что кто-то невидимый и неслышимый, но присутствующий помогал мне их смотреть, и от этого они становились все лучше и лучше, хотя содержание не менялось и краски на полотне тоже.Картины мне нравились все больше и больше, и я не мог буквально оторваться от них, и мне даже казалось: где-то рядом тихо играет музыка, – так было хорошо и интересно, интереснее еще, чем в музее.И я подумал, что существует два необыкновенных художника. Один жил давно, в прошлом веке, а этот поселился у нас, в кооперативном доме, и он хоть и не такой известный, как тот, но рисует, пожалуй, нисколько не хуже.Потом мы попрощались с художником, и я ушел. Дело в том, что пришел комендант, тот самый красивый старик, которого не любила моя мама.Комендант поздоровался очень вежливо со мной и с художником и, подойдя ближе к картинам, стал внимательно их рассматривать. А несколько минут спустя он сказал Левитану:– Хорошо, если бы вы дали одну из ваших картин для домового клуба. Ваши картины располагают к тишине, к уюту и навевают доброе настроение.После этих слов я ушел, чтобы не смущать художника. Я был почему-то уверен, что Левитан не откажет и отдаст в клуб одну из своих замечательных картин. 8 Старик комендант решил просвещать наш дом и стал устраивать в клубе научные лекции и беседы.Мы с Мишкой, возвращаясь из школы, увидели афишу и сразу заинтересовались.Обычно бывает так, что задают вопросы лектору, да и то не сразу, а когда он закончит свою лекцию или доклад. А тут все произошло наоборот. Лектор, еще не приступив к лекции, уже задал нам с Мишкой вопрос, написанный большими печатными буквами: «Правильно ли вы выбрали себе родителей?»Мы долго стояли с Мишкой возле афиши, читая и перечитывая вопрос, который задал всем жильцам нашего дома лектор.– Как мы можем ответить на этот вопрос? – спросил Мишка. – Ведь не мы выбирали родителей. Скорее, они выбирали нас. Я на это ответил:– А может, все-таки мы? Мне всегда казалось, что я живу очень давно. Я, конечно, знаю, что я родился. Но иногда я в этом немножко сомневаюсь. И тогда мне начинает казаться, что я был всегда.– Ерунда! – возразил Мишка. – У каждого из нас есть метрика. Там удостоверено, кто и когда родился. И в метрике стоит печать.– А почему тогда лектор спрашивает – правильно ли мы выбрали родителей?– Это не лектор спрашивает, а комендант ошибся, когда писал афишу. Заторопился, написал одно, а нужно было другое.– Что?– Правильно ли родители выбрали нас?– А разве они нас выбирали?– Не знаю.– Что же получается? – сказал я. – Они нас не выбирали, а мы – их, оказались все вместе благодаря какой-то случайности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15