Близнецам уже было полтора года, когда она впервые обвинила его в предательстве.
Сапфира бурей ворвалась в спальню, когда он застегивал золотые запонки на манжетах рубашки, и стала обвинять его в том, что своим поведением он оскорбляет ее.
– Если тебе так уж необходимо идти, почему ты не идешь один? – потребовала она.
Она почувствовала, как от его холодного и оценивающего взгляда бешено начала пульсировать жилка под самой шеей.
– Ты хочешь абсолютно лишить меня общества близких мне по духу людей? – произнес он с ледяным спокойствием. – Ангелия, как ты знаешь, сестра моего соуправляющего и к тому же секретарь фирмы. Она не только хороша собой и мила, но и хороший друг, и ее общество я очень ценю.
Еще и теперь, когда прошло столько времени, она помнила, как это спокойное заявление ранило ее, пронзив с легкостью иголки, проходящей сквозь шелковую ткань.
– Как в постели, так и вне ее? – усмехнулась она, заметив, как напряглось его лицо от едва сдерживаемого гнева.
– Раз ты больше не желаешь делить со мной постель, твой интерес к тем, кто от этого не отказывается, неуместен. У меня нет намерения предоставить тебе их список!
Список! Она побелела от полного яда сарказма, прозвучавшего в его низком голосе.
– Тем не менее, – продолжал он с той обманчивой мягкостью, которая была страшнее крика, – не советую тебе в таком тоне говорить об Ангелии, никогда, иначе ты пожалеешь об этом. Если ты не изъявляешь желания сопровождать меня на мероприятия, подобные сегодняшнему, или не считаешь это для себя возможным, я не потерплю, чтобы ты оскорбляла женщину, занявшую твое место. Ты меня поняла?
Вместо ответа она, не помня себя, стала озираться вокруг и, схватив стоявший в изголовье кровати будильник, швырнула его прямо ему в лицо. Он успел увернуться, но все же недостаточно быстро, и будильник краем рассек ему бровь. В ужасе от содеянного она бросилась вон из комнаты, но в тот момент это был единственный способ выразить свое отчаяние по поводу тяжелой и ставшей постоянной депрессии, отравившей всю ее жизнь и лишившей ее чувства собственного достоинства и гордости за свою внешность. В ту ночь Тэйн так и не вернулся, и она сидела в одиночестве в гостиной, прижимая к себе дрожащей рукой бутылку «Метаксы» и испытывая тоску по утерянным для нее Эбби, Дэвиду и родителям. Тэйн никогда не любил ее. Теперь наконец она была готова признать горькую правду. Оказавшись жертвой ее юной бесшабашности и собственной чувственности, он женился на ней из чувства порядочности, ведь как-никак именно он лишил ее невинности и был пойман на месте преступления.
Удовлетворенная тем, что ароматный крем сделал мягкой и упругой ее кожу. Сапфира направилась в спальню и выбрала себе отделанную кружевом, плотно обтягивающую тело шелковую комбинацию под простое хлопковое платье, которое она решила надеть сегодня.
Как она обрадовалась, когда меньше чем через неделю после их бурной стычки с Тэйном на пороге их дома появилась Эбби с большим чемоданом в руках, радостно заявившая, что собирается провести с ними часть своих летних каникул, если, конечно, они не возражают!
Тогда ей показалось, что Тэйну вряд ли будет приятно принять ее сестру в их разделенном враждою доме, но она ошиблась. Ее муж в буквальном смысле слова встретил Эбби с распростертыми объятиями.
Проклятье! Надо перестать мучить себя воспоминаниями. Если и была у нее хоть какая-то возможность спасти их брак, то теперь все это в прошлом. И если бы Тэйн на нашел утешения с ее сестрой, все равно это произошло бы с кем-нибудь другим. Эбби давно уже в Англии. А Ангелия Андроникос? Разве она ничего не значит в его жизни? Она постарается справиться с последствиями трагической ошибки, происшедшей по вине их обоих.

* * *

Сапфира зашла в детскую бросить взгляд на спящих малышей, прежде чем спуститься вниз к Тэйну, и в этот момент услышала, как он вошел в комнату.
– Прелестные малыши, ты не находишь? – мягко шепнул он ей, бережно обняв ее за плечи и приглашая разделить с ним радость. Он сменил джинсовую рубашку на светло-зеленую спортивную рубашку с открытым воротом. Волосы были тщательно зачесаны назад, выгодно открывая широкий лоб и подчеркивая выразительные глаза.
– Да. – Она быстро взглянула ему в глаза, выражавшие гордость и неподдельную любовь. И она когда-то сомневалась в его чувствах к детям!
В этих глазах промелькнула мимолетная грусть, когда он повернулся и посмотрел на нее прямым, полным властной силы взглядом.
– Скажи мне. Сапфира, разве твои страдания не стоили этого?
Токсины в крови, кесарево сечение, недели бесконечных мучений, когда она действительно верила в то, что им не выжить… у нее не было сомнений.
– Конечно, стоили, – просто ответила она и вздрогнула, почувствовав, как его пальцы больно сжали ее руку.
– Ну, так ты готова? – В ожидании ответа, он выпустил ее руку.
– Разумеется.
Она остановила свой выбор на фуксии и сером платье из ситца с небольшим декольте, короткими с разрезом рукавчиками и закрывающей колени юбкой с ярко-бордовым, под цвет фуксии поясом. Ей очень шел этот наряд, особенно в сочетании с серыми босоножками на низком каблуке, что, как не могла не заметить Сапфира, не укрылось от внимательного взгляда Тэйна, наблюдавшего, как она спускается по лестнице.
Она вся напряглась, ожидая его ироничного замечания по поводу внезапно пробудившегося в ней интереса к тому, как она выглядит. Однако, если не считать того, что можно было бы принять за промелькнувший в его глазах знак одобрения, когда Тэйн открывал парадную дверь, пропуская ее вперед, он никак не выразил своего отношения к ее платью и косметике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55