– Вам вредно курить?
– Разумеется, иначе у меня был бы свой табак.
Холмс подал портсигар старику и помог ему зажечь папиросу; миллионер с наслаждением затянулся.
– Все, что нравится человеку, вредно для него. Но вы не беспокойтесь, – добавил он, заметив мою гримасу профессионального медицинского неодобрения. – Я такой старый мошенник, что это не имеет никакого значения.
Мне бросилось в глаза, что зажатая между неестественно тонкими пальцами сигарета не дрожала, когда он откинулся на спинку кресла и хитро посмотрел на нас.
– Теперь поговорим о деле.
Я не знал, что сказать, и беспомощно посмотрел на молчавшего Холмса.
– Начинайте, начинайте. Я еще не выжил из ума. Для чего вы пришли? Ведь не для того, чтобы посмотреть на обломок прошлого или порадовать старика описанием изумруда Мидаса. Вам что-то нужно.
– Мне нужна Золотая Птица, – просто ответил Холмс.
– Она нужна всем.
– Этот факт вызывает у меня недоумение.
Миллионер глубоко затянулся и его голова снова по-детски склонилась набок.
– Вы не умеете замечать необычное.
– Она у вас? – настойчиво спросил Холмс.
– У меня есть соображения о том, как прибрать ее к рукам.
– Я представляю интересы законного владельца. Если это необходимо, я могу получить ордер на обыск.
– Вы зря тратите время, Холмс. Когда я загнал в угол зерновой рынок Канады, три государства не смогли остановить меня. Если я захочу иметь эту золотую статуэтку, я ее получу, это факт.
Разговор, несомненно, заинтересовал Селкирка. Он выпрямился в своем кресле и словно помолодел.
– А вы хотите ее иметь?
– Я заинтригован. Но не из-за ее ценности.
Холмс полузакрыл глаза и задумчиво произнес:
– Из-за того, что кто-то еще так настойчиво стремится завладеть ею.
Селкирк восхищенно захихикал:
– Вы действительно разбираетесь в этом деле. Разумеется, вы правы.
– Азиат, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Холмс.
– Проклятый бандит! – Старик напрягся и его тонкие губы скривились в пугающей гримасе. – Как странно, что, несмотря на болтовню благочестивых церковников, именно ненависть может заставить кровь бежать быстрее, хотя бы и на короткое время. Но я не испытываю ненависти к этому китайцу. Это ревность, джентльмены, поскольку он стал более крупным мошенником, чем я. Точнее, чем был я, – добавил он с сожалением. – В любом случае вы правы.
Я понял, что Холмс решил перейти в наступление. Взаимное прощупывание окончилось.
– Позвольте мне кое в чем разобраться, – сказал мой друг. – Китаец охотится за Золотой Птицей, и вы не знаете почему?
Селкирк быстро кивнул, лукаво глядя на Холмса, как бы ожидая новых откровений знаменитого мастера дедукции и бросая ему вызов.
Поведение старого финансиста ни в малейшей степени не смутило Холмса. Он продолжал:
– Азиат обнаружил Птицу в Стамбуле и послал за ней своих людей. По вполне понятным причинам вы послали вслед за ними Гридли.
Язвительность финансиста исчезла, его глаза засветились от удовольствия.
– Я уважаю людей, которые не тратят времени на бесполезные вопросы, мистер Холмс. Но мало кому удавалось узнать о моих поступках. Как вы догадались о моем шаге?
– Вы сами сказали об этом. Вы говорили, что Птица не представляет большой ценности – по крайней мере такой, которая могла бы возбудить ваш интерес. Очевидно, вы узнали, что ваш восточный соперник охотится за скульптурой. Вы, конечно, почувствовали, что он знает что-то, неизвестное вам, и присоединились к охоте.
Селкирк удовлетворенно кивнул:
– Вы правы. Мне кажется, мистер Холмс, что нам стоит заключить сделку, поскольку вы можете оказаться мне полезным. Скажите, что вы хотите узнать. Если я пожелаю ответить, я скажу правду.
Это неожиданное предложение, похоже, нисколько не удивило Холмса. Он приступил к делу со своей обычной методичностью.
– Вы не знаете, что заставляет азиата преследовать Золотую Птицу, но не могли бы вы отважиться на догадку?
Миллионер отрицательно покачал головой.
– Знакомо ли вам имя Васил Д'Англас?
– Специалист по редким металлам, живущий в Берлине. Очень искусен. Я знаю, что он купил Птицу у торговца в Стамбуле. Насколько мне известно, он не коллекционер.
– Возможно, то, что он коллекционирует, находится вне сферы ваших интересов, – сухо сказал Холмс. – Он сообщил, что страсть к Птице охватила его семью и его самого.
Селкирк пожал плечами, давая понять, что готов принять такое объяснение, и Холмс переключился на другую тему:
– Мне показалась интересной история этого предмета. В течение веков сохранялись сведения о существовании Птицы.
– Золото всегда вызывало уважение. Начиная с могил скифских вождей и кончая нью-йоркской Ист-Ривер, – возразил Селкирк.
Видя, что я снова не понимаю, о чем идет речь, старик пояснил:
– Там утонул британский фрегат, доктор. Он перевозил деньги для британской армии во время войны за независимость в колониях. Было много попыток добраться до затонувшего золота. Но, увы, течения оказались сильнее искателей. Я привел лишь один пример. Но золото вечно притягивает к себе людей. Если говорить о Птице, следует учесть саму работу. Это подлинный шедевр, и я не отказался бы иметь его в своей коллекции, хотя едва ли стану предпринимать для этого решительные шаги.
– И все же… есть люди, которые предпринимали их, и даже до азиата.
Холмс встал и уставился на огонь в огромном камине. Возможно, поэтому он не заметил неожиданную перемену в птичьих глазах финансиста. Губы Селкирка на мгновение раскрылись, как если бы с них был готов сорваться вопрос, но старик сдержал себя. Тишина, воцарившаяся в гигантском зале, нарушалась только потрескиванием пламени, которое бросало на стены пляшущие тени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63