Существуют два возможных маршрута. Один идет в Фридрихшафен, пересекает Австрию и приводит в Стамбул с остановками в Загребе, Белграде, Нише и Софии в Болгарии. Другой путь лежит через Вену в Констанцу в Румынии, где вы пересаживаетесь на паром, идущий в Стамбул. Можете выбирать.
– Давайте все же отправимся по суше, – предложил я, с неприязнью вспомнив переправу через пролив во время шторма.
– Этот путь займет меньше времени, – признал германский полицейский. Поскольку Холмс промолчал, фон Шалловей продолжил: – Итак, решено. Билеты будут ждать вас на станциях.
Холмс вытащил чековую книжку, и этот жест поверг в ужас фон Шалловея.
– Дорогой друг, вы ведь не хотите обидеть меня. Ваши расходы на отель и транспорт берет на себя правительство Германии. Примите это как жест благодарности за услуги, оказанные вами в прошлом. – Чувствуя, что Холмс собирается возразить, фон Шалловей опередил его. – Мы служим общему делу и должны помогать друг другу. – На его лице появилась лукавая улыбка. – Кроме того, я не забыл дело Бессинджера. Тогда вы продемонстрировали несколько, любопытных трюков.
Но пора было ехать. Торопливо распрощавшись, мы спустились вниз и сели в личный экипаж шефа полиции, который помчал нас на станцию у зоологического сада. Наш багаж ожидал нас на платформе вместе с двумя неразговорчивыми людьми фон Шалловея. Скорый поезд сделал незапланированную остановку и тотчас тронулся, как только мы оказались в вагоне. Вскоре центр Берлина остался позади, за окном замелькали ухоженные сады и опрятные лужайки.
Проезжая Люкенвальд, мы с Холмсом ощутили желание подкрепиться и направились в вагон-ресторан, где я отдал должное меню, запивая обильную еду великолепным немецким пивом. Дорога и сытная пища усыпили меня. И когда я проснулся. Холмс сообщил, что мы уже миновали Вюрцбург. Это меня не огорчило, потому что на промежутке между Анхалътом и Гессе не было видов, которыми хотелось бы полюбоваться.
Скорый двигался на запад в сторону Гейдельберга. Хотя надвигалась тьма, я успел насладиться чудесным зрелищем университета и бросить взгляд на живописный средневековый замок. Вскоре мы оказались в Штутгарте, где нас опять встретили сотрудники немецкой полиции и посадили на знаменитый Восточный экспресс.
Когда мы с комфортом устроились в роскошном купе, я заметил, что проводник предвосхищает любое наше желание. Как оказалось, из-за нас самый шикарный из европейских поездов был задержан в Штутгарте на пятнадцать минут. Видимо, проводник-француз решил, что мы были магнатами с военных заводов Круппа или членами семейства Гогенцоллернов!
Гул и постукивание рельсов, мягкое покачивание огромного поезда, несущегося в ночи, прекрасно навевали сон. Засыпая, я думал о том, что участие в приключениях великого сыщика несет с собой немало неудобств, с которыми никогда не имеет дело обычный врач. Но оно же приносит массу необыкновенных впечатлений, прочную известность и возможность путешествовать в этом комфортабельном купе. И все началось со знаменитой фразы: «Я вижу, вы были в Афганистане». Это была моя последняя мысль в этот день.
На следующее утро меня разбудил Холмс, его лицо было мрачным.
– Где мы? – пробормотал я.
– В Загребе, – сообщил он. – Мы снова в компании.
Остатки сна мигом улетучились из моего сознания.
– Китайцы?
Холмс кивнул:
– Когда мы прибыли, я прогулялся по платформе и заметил их в вагоне-ресторане.
– Но как они могли последовать за нами из Берлина?
– Они не могли сделать это. Вероятно, они попросту предугадали мой следующий ход – визит к торговцу предметами искусства Хассиму в Стамбуле. Другого объяснения не существует.
– Что мы будем делать?
– Вести себя так, словно ничего не случилось. Одевайтесь, старина, и пойдем завтракать. Если наши друзья-азиаты все еще сидят в ресторане, тем лучше.
Когда я пытался поспешно напялить на себя одежду, Холмс предупредил меня:
– Поскольку они думают, что мы не заметили их в Берлине и даже не подозреваем, что за нами следят, не разглядывайте их как международных шпионов. Постарайтесь ни на что не обращать внимания и позвольте мне самому заниматься тайным наблюдением.
Иногда Холмс возмущал меня своим покровительственным тоном, и я немедленно нашел достойный ответ:
– Холмс, мы ведь оказывались в таком положений и раньше. Вы ведете себя так, словно я новичок в подобных делах.
Взгляд моего друга обезоруживающе смягчился, и улыбка с оттенком сентиментальности скривила его тонкие губы:
– Отбросьте эту мысль, старина. Просто не забывайте, что хитрость никогда не была в числе ваших сильных качеств.
Полностью успокоенный, я последовал за Холмсом.
В вагоне-ресторане было немного народу. Рассуждая о каких-то пустяках, мой друг повел меня к столику, дававшему прекрасный обзор всего зала. Китайцы сидели неподалеку от нас. Я механически сделал заказ и переключил все внимание на проносившиеся мимо картины. Понемногу гористые пейзажи северной Сербии настолько захватили меня, что я почти не слышал непринужденной болтовни Холмса. Он же продолжал задавать мне ничего не значащие вопросы, пока до меня не дошло наконец, что говорить следует именно мне, а ему – всецело заняться наблюдением. Так или иначе, я начал рассказывать об игре в гольф, и хотя в моем описании было мало смысла, никто не прислушивался к нашей беседе.
Я упорно избегал смотреть в сторону китайцев, пока их отражение не появилось в окне вагона прямо передо мной: азиаты проходили мимо нашего столика. Вероятно, по моему лицу было видно, что я готов совершить какую-нибудь глупость, потому что весьма кстати последовал совет Холмса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63