А что до миссис Пенденнис, то она места себе не находила, узнав о столь нехристианском поступке сына. К каким только неприятностям, неудобствам, огорчениям и преступлениям не привела эта злосчастная любовь! И матери все сильнее хотелось, чтобы Пен уехал на время из родных мест, - куда угодно, лишь бы подальше от женщины, которая навлекла на него столько бед.
Когда мать стала нежно корить, а пастор - сердито распекать Пена за необузданный нрав и кровожадные намерения, он отвечал им с завидным самомнением и серьезностью молодости: заявил, что никому не дозволит безнаказанно оскорблять его на этот счет, и спросил, мог ли он, дворянин, поступить иначе, как наказать обидчика, а затем предложить ему сатисфакцию?
- Vous allez trop vite Умерьте свою прыть (франц.)., сэр, - сказал майор, несколько озадаченный, ибо он сам внушал племяннику понятия касательно чести дворянина, - стародавние понятия, более отдающие биваком и пистолетами, чем трезвые суждения наших дней. - Между светскими людьми изволь; но между двумя школьниками - это нелепо, мой милый, просто нелепо.
- Это очень грешно, и недостойно моего сына, - сказала миссис Пенденнис, чуть не плача, сбитая с толку упорством юноши.
Пен поцеловал ее и произнес напыщенно:
- Женщинам, милая матушка, таких вещей не понять, Я поручил свое дело Фокеру - иного мне не оставалось.
Майор Пенденнис усмехнулся и пожал плечами, подумав: "Далеко шагнула молодежь!" Миссис Пенденнис заявила, что Фокер - препротивный, испорченный мальчишка, и если Пен окажется в одном с ним колледже, это не доведет до добра.
- Лучше мне, пожалуй, и вовсе не пускать его туда, - добавила она; и если бы не воспоминание о муже, мечтавшем увидеть Пена в том же колледже, в котором ему самому так недолго довелось поучиться, она, вполне возможно, и вправду запретила бы ему ехать в университет.
А об отъезде его, приуроченном к началу октябрьского семестра, уже было договорено между всеми, от кого зависело его благополучие. Фокер обещал познакомить его, и кем следует, и майор Пенденнис придавал большое значение тому, что именно этот несравненный молодой джентльмен введет Пена в подходящий круг.
- Мистер Фокер вращается в лучшем университетском обществе, - говорил майор, - и Пен завяжет знакомства, которые чрезвычайно пригодятся ему в жизни. Там сейчас учится молодой маркиз Плинлиммон, старший сын герцога Сент-Дэвидс, и лорд Вольнус Хартиерс, сын лорда Раннимида; он приходится мистеру Фокеру двоюродным братом (вы, конечно, помните, дорогая, что леди Раннимид была в девицах леди. Агата Мидтон); леди Агнес, несомненно, пригласит его к себе в Логвуд. Дружба Пена с ее сыном отнюдь нас не должна тревожить, - он балагур и чудак, но очень осмотрителен и приятен, и мы все перед ним в долгу, так замечательно он помог нам разделаться с этой Фодеринге"; нет, Пену просто, повевло, что он подружился с этим презабавным юношей.
Элен только вздыхала - майору виднее. В злосчастной истории с мисс Костиган мистер, Фокер и в, самом деле оказал им услугу, она была ему благодарна. И, однако, ее томило дурное предчувствие - все эти ссоры, буйство и суетность не предвещали добра ее сыну.
Пастор Портмен полагал, что Пену просто необходимо ехать в колледж. Мальчик там будет учиться, а также немного рассеется в хорошем обществе. Что Пен отличится в науках - в этом он был уверен: Сморк очень лестно отзывался о его способностях, да пастор и сам слышал, как Пен разбирает латинские тексты, и остался весьма доволен. А что он будет далеко от Чаттериса - это во всяком случае благо. И Пен, которого разгоревшиеся вокруг него страсти немного отвлекли от сердечных мук, угрюмо подчинился.
В августе и сентябре в Чаттерисе состоялись выездная судебная сессия и скачки, а следовательно, был большой наплыв приезжих и много всяких развлечений; и все это время мисс Фодерингэй продолжала прощаться с местной публикой. Ни присутствие ее, ни близкий отъезд особенно не волновали никого, кроме уже названных нами лиц; и лучшие семьи графства, владевшие домами в Лондоне и впоследствии, надо полагать, превозносившие до небес эту самую Фодерингэй, дабы не отстать от столичной моды, не находили в актрисе захолустного театра ничего примечательного. И до и после мисс Костиган такая же судьба постигла многих гениев, как, впрочем, и многих шарлатанов. А тем временем добрая эта девушка сносила пренебрежение публики, да и другие превратности жизни, с обычным своим спокойствием - пила, ела, играла, спала изо дня в день одинаково безмятежно, как то свойственно людям ее склада. От скольких горестей, забот и прочих вредных треволнений избавляет нас неунывающая тупость и здоровая бесчувственность! Я вовсе не хочу этим сказать, что добродетель перестает быть добродетелью от того, что не знает соблазнов; я только утверждаю, что тупость - великий дар, которого мы не ценим по достоинству, и счастливы те, кого природа наделила им в достаточной мере.
Пен в эту осень то сидел дома, то пропадал в Чаттерисе. Мать совсем за него исстрадалась, она жаждала поговорить с сыном по душам, однако майор все время сдерживал ее и в то же время подбадривал; ибо этот искушенный в житейских делах человек уже приметил, что в болезни Пена наступил перелом. Одним из благоприятных симптомов опекун и лейб-медик принца Артура считал острые приступы стихотворства. Пен декламировал стихи, шагая по дорожкам в боскете; бормотал стихи, сидя вечерами в гостиной. Однажды, бродя по дому в отсутствие Пена, майор нашел у него в комнате толстую тетрадь, полную стихов. Написаны они были частью по-английски, частью по-латыни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164