- Вам известно, что я готов был сделать что угодно, лишь бы заслужить расположение полковника Эсмонда. Так на что я только не осмелюсь, сударыня, чтобы стать достойным расположения его дочери!
Кавалер поклонился не без изящества. Дама порозовела и сделала ему необыкновенно низкий реверанс (неподражаемые реверансы госпожи Эсмонд славились по всей провинции).
Мистер Вашингтон, сказала она, может всегда рассчитывать на приязнь матери, пока он выказывает такую дружбу к ее сыновьям. С этими словами она протянула ему ручку, которую он поцеловал с большой галантностью. Вскоре миниатюрная дама проследовала в дом, опираясь на руку своего высокого спутника. Там их встретил Джордж, в богатом наряде и напудренный по всем правилам, и приветствовал свою матушку и своего друга одинаково почтительными поклонами. Нынешние молодые люди врываются в комнату матери в охотничьих сапогах и шляпе, а вместо поклона дымят ей в лицо сигарой.
Впрочем, Джордж, хотя он и отвесил матери и мистеру Вашингтону самые низкие поклоны, был тем не менее полон злобы. Вежливая улыбка играла на нижнем этаже его лица, но два окна верхнего сверкали подозрением и гневом. Что было сказано или сделано? Любое их слово и движение могло быть повторено в самом взыскательном, чопорном и благочестивом обществе. Так почему же госпожа Эсмонд порозовела еще больше, а бравый полковник, пожимая руку своего друга, неожиданно покраснел?
Полковник спросил мистера Джорджа, хорошо ли он поохотился.
- Нет, - резко ответил Джордж. - А вы?
Тут он взглянул на портрет своего отца, висевший в гостиной.
Полковник, человек обычно немногословный, немедленно принялся подробнейшим образом описывать, как он утром охотился с королевскими офицерами, не забыв упомянуть, в каких лесах они побывали, сколько птиц подстрелили и какую дичь. Обычно не склонный к шутливости, полковник на этот раз подробно описал корпулентную фигуру генерала Брэддока и его огромные сапоги и рассказал, как главнокомандующий ехал по виргинскому лесу - "травя зверя", по его мнению - в сопровождении собачьей своры, собранной из разных имений, а также своры негров, которые лаяли еще громче собак, и иногда даже попадал в оленей, если они подвертывались под выстрел. "Черт побери, сэр! восклицал генерал, пыхтя и отдуваясь. - Что бы сказал у себя в Норфолке сэр Роберт, если бы он увидел, как я тут охочусь с дробовиком в руке и со сворой, натасканной на индюков!"
- Ах, полковник, вы сегодня, право же, в ударе! - воскликнула госпожа Эсмонд со звонким смехом, хотя ее сын, слушая эту историю, только еще больше нахмурился. - А что это за сэр Роберт? Он приехал в Норфолк с последними подкреплениями?
- Генерал имел в виду Норфолк на родине, а не Норфолк в Виргинии, ответил полковник Вашингтон. - Мистер Брэддок рассказывал о том, как он гостил у сэра Роберта Уолпола, у которого в этом графстве имение, о том, какую великолепную охоту держит там старик-министр, о его пышном дворце и картинной галерее в Хотоне. Больше всего на свете хотел бы я посмотреть хорошую охоту на родине и лисью травлю! - со вздохом заключил любитель охоты.
- Тем не менее, как я уже говорил, и тут тоже есть неплохая охота, насмешливо процедил молодой Эсмонд.
- Какая же? - воскликнул мистер Вашингтон, пристально на него глядя.
- Но ведь вы и сами это знаете, так к чему смотреть на меня с таким бешенством и притопывать ногой, словно вы собираетесь драться со мной на шпагах? Разве вы не лучший охотник в наших краях? И разве не все рыбы полевые, и звери древесные, и птицы морские... ах, нет... рыбы древесные и звери морские и... а! Вы ведь понимаете, что я хочу сказать. Форели, и лососи, и окуни, и лани, и кабаны, и бизоны, и буйволы, и слоны - откуда мне знать? Я же не любитель охоты.
- О да, - подтвердил мистер Вашингтон с плохо скрытым презрением.
- Да-да, я понимаю. Я неженка. Я рос под материнским крылышком. Взгляните на эти прелестные ленты, полковник! Кто не был бы рад таким путам? И какой очаровательный цвет! Я помню, когда они были черными в знак траура по моему деду.
- Но как было не оплакивать такого человека? - спросил полковник, а вдова с недоумением посмотрела на сына.
- От всего сердца хотел бы я, чтобы мой дед был сейчас здесь, восстал бы из могилы, как он обещает на своей надгробной плите, и привел бы с собой моего отца, прапорщика...
- Ах, Гарри! - воскликнула миссис Эсмонд, заплакав и бросаясь к младшему сыну, который в этот миг вошел в комнату в точно таком же кафтане с золотым шитьем и вышитом камзоле, с таким же шелковым шарфом на шее и при такой же шпаге с серебряным эфесом, как и его старший брат. - Ах, Гарри, Гарри!
- Что случилось, матушка? - спросил Гарри, обняв ее. - Что случилось, полковник?
- Честное слово, я ничего не понимаю, - ответил полковник, кусая губы.
- Пустой вопрос, Хел - о розовых ленточках, которые, мне кажется, весьма к лицу нашей матушке. Не сомневаюсь, что и полковник думает точно так же.
- Сударь, будьте любезны говорить только за себя, - в бешенстве вскричал полковник, но тотчас овладел собой.
- Он и так говорит слишком много! - рыдая, сказала вдова.
- Клянусь, источник этих слез мне так же неведом, как истоки Нила, продолжал Джордж. - И если бы вот этот портрет моего отца вдруг начал плакать, отчие слезы удивили бы меня лишь немногим меньше. Что я сказал такого? Упомянул про ленты! Неужели в них крылась отравленная булавка, поразившая сердце моей матери по вине какой-нибудь негодной лондонской швеи? Я только выразил желание носить эти восхитительные путы до конца моих дней. - И он изящно повернулся на высоких красных каблуках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65