Третий день и грустна и печальна коротает дни в серебряном тереме царевна Чучелка.Третий день, как печален и грустен уехал царевич Коструб за Лукорье.За морем Лукорье, там реки текут сытовые, берега там кисельные, источники сахарные, а вырии -птицы Вырии-птицы — весенние птицы. Вырей, Ирей — сказочная страна, где нет зимы.
Ир — весна. В Поучении Владимира Мономаха: «И сему ся подивуемы, како птицы небесныя из ирья идут». (АМР)

не умолкают круглый год.Полпути не проехал царевич, занемог в дороге и помер. И в чужом краю его схоронили.Вот среди ночи слышит царевна, под окном кто-то кличет:— Чучелка, Чучелка, отвори!Вся зарделась царевна: узнала Коструба.Думает царевна: «Это он, это жених, царевич вернулся с дороги!» Встала. Отворила.— Бери свои белые платья, жемчуг. Я в чужом краю завоевал себе землю, мой подземный дворец краше Лукорья.Надела Чучелка белые платья, жемчуг. Спешит на крыльцо.А он ее за руку и на коня.Взвился конь и помчались.Мчатся. Мчится царевич с царевной. Страх змеей заползает на сердце: видит царевна, под нею не конь, таких не бывает, а ветер.Ветер-вихорь несет их сквозь темные леса, сквозь мхи и болота — ржавцы болота в шары-бары — пустое место.Поравнялись с церковью, повернули на кладбище.Тут конь исчез.И вдвоем остались они над могилой: царевич Коструб и царевна. А в могиле чернеет из-под снега дыра.— Вот мои земли, там мой дворец, там мы отпразднуем свадьбу: дни будут вечны и пир наш веселый без печали, без слез… — полезай!— Нет, — отвечает царевна, — я дороги не знаю, ты — наперед, я — за тобою.Послушал царевич царевну, пропал в могиле.И одна осталась царевна над черной дырой. Сняла с себя платья — да в могилу.— На же, тяни за собою. Вот белые платья, вот жемчуга! — и, сбросив в могилу все до сафьянных сапожков, заткнула дыру, да бежать без дороги по снегу, сама не знала куда.Летела царевна, летела — вдалеке огонек мелькает — прытче бежит. Добежала, смотрит: изба — одна одинока изба стоит среди поля. Бросилась к двери, вломилась в сени, да в горницу…Мертвец на лавке лежит, больше нет никого, и светит свеча.Царевна со страха на печку, забилась в угол, сидит тихонько.А там на кладбище, а там на могиле обманутый вышел из гроба царевич. Созвал Коструб мертвецов и полетел с мертвецами вслед по царевну.Прилетел до избы, кричит через окно:— Мертвец, отвори мертвецу! Будем с живым пир пировать!Зашевелился мертвец: то ногой, то рукой поведет. А потом с лавки как встал и пошел, дверь отворил.И нашло мертвецов полным-полна изба. Окружили печь, кличут царевну:— Вылезай, вылезай — будем пир пировать!— У меня нет рубашки и сафьянных сапожков, принесите мне: там они на могиле! — говорит мертвецам царевна.Посылает царевич мертвеца на могилу.И вернулся мертвец, принес и рубашку и сапожки.И опять кличут царевну.А она им: то, говорит, рукавичек нет, то платка у нее нет, то пояса…Но мертвецы ей все из могилы достали: все платья, весь жемчуг до последней крупинки.Кличут царевну:— Вылезай, вылезай — будем пир пировать!И надела царевна белые платья, жемчуг, — вышла. Вышла царевна. И в кругу мертвецов замерла.А! как обрадован мертвый живому!— Я тебе верен за гробом, — целовал царевну мертвый царевич, и с поцелуем живая кровь убывала — теплая кровка текла в его холодные синие жилы.Третьи петухи пропели — мертвецы разлетелись по темным могилам, там, в могилах, облизывали красные губы.Не вернулась царевна в свой серебряный терем. Нашли Чучелку утром — белая, как белый снег, без единой кровинки, далеко в чистом поле в мертвецкой избе.
Вьется вьюга и воет, валит и, опрокидывая, руша, сбивает с ног. Разворотила, нелегкая, дубья-колодья, замела дверь, засыпала окна — хоронит серебряный Чучелкин терем.Холодна зима — белый снег. Сон-трава Сон-трава — Anemone pratensis. См.: Н. Ф. Сумцов. Этнограф. заметки. Этн. обоз. III. (АМР)

Дождались весенней поры. Уходила зима. А была она долгая и суровая — снег по пазуху. Наступили первые теплые дни.Ясных дней еще нет. Ясный Яр не отомкнул еще неба. Огненный, разбудил Яр черную землю.И пусть свистит в поле ветер, пусть свистом зовет зима снег на помощь! Снег тает в поле, и раз от раза темнеет река.Вздуется лед, тронется река — грозно Яр разомкнет горячее небо — поплывет река, и, широкая, зашумит она, как грозовое небо.— Руки наши крепки, глаза видят ясно, и мы поплывем! — повторяет за Алалеем верная Лейла.Они на воле. Так они рады весеннему первому дню.Они на воле, они встретили первый цветок.
Как печален и грустен первый весенний цветок!Сон-трава — синеглазый подснежник — глядела печально, и на тяжелых темных ресницах горела слезинка.Что огорчает ей сердце? Ждет ли кого? Или нет никого, кто бы утешил печальное сердце?У цветов есть мать, у Сон-травы — мачеха. Разбудит Яр землю. Проснется земля. Но еще спят под землею и трава и цветы.«Просыпайся, иди на землю, там светло, там все твои браться и сестры, там играют птицы!» — скажет мачеха нелюбимой синеглазой сиротке.И, послушная, она выйдет на землю одна, без братьев и сестер, одна из-под снега. Еще спят под землей и трава и цветы.Ее в колыбели никто не баюкал, ее на руках никто не нянчил, ее ласковым словом никто не забавил…Печально и грустно стоит Сон-трава — синеглазый подснежник.
В тихом вечере тихим полетом плывут по теплому небу перелетные птицы.Птицы все прилетят в свои гнезда. И выйдет из леса медведь. И закукует горькая кукушка.— Руки наши крепки, глаза видят ясно, и мы полетим! — повторяет за Алалеем верная Лейла.Они на воле. Так они рады весеннему дню.И синеглазая Сон-трава печально глядит на них.— Ты, сестрица, дождешься солнца!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55