Выглянул Алалей и зажмурился.Что случилось? Что было на воле? Что так испугало Лейлу, отчего зажмурился Алалей?— Не бойся, Лейла, — сказал Алалей, — это они… к ним надо привыкнуть… это совсем не люди, только не бойся, Лейла.И оба, крепко притиснувшись друг к другу, высунулись из волчьего окошка на волю.Месяц низко спустил рога, и было видно, как днем.Самоглот дрых на кургане — на какой-то шведской могиле, а от могилы весь поемный берег до самой реки раззыбался — кишел всякой весенней нечистью.И кого только не было там: домовые, домихи, гуменные, банные, лесунки, лесовые, лешие, листотрясы, кореневые, дупляные, моховые, полевые, водяные, хлевники, чужаки, наброжие и облом, костолом, кожедер, тяжкун, шатун, хитник, лядащик, голохвост, ярун, долгоносик, шпыня, куреха и шептун со своею шептухой.Одни пыжились, словно куры при сноске, и топорщились и торощились, другие все вприпрыжку — и тряслись и качались, — чернокровные, черномазые, захлыщевые, забубенные, игрунки, скакунки, хороводники, третьи тихие, тихоногие — трава под ними не топчется, цветы не ломаются, и полозом ползли по-змеиному вислогубые, вислоухие, крючконосые, тонконогие, и подземные из подземных нор — из сырой и холодной страны.Всех весна выгнала, всех весна выманила из зимних темных закут, закружила весна — и не спится, все манится.Коротала нечисть весеннюю ночь, друг с дружкою разговор вела.С чего началось, неизвестно. Да разговор у нечисти ни с чего и начинается прямо. Лесовой хвалил лес.— Хорошо в лесу, — шумел Лесовой, как еловые шишки шумят, — хорошо и легко и весело! Ауку , чай, знаете? Аука в избушке живет; а изба у него с золотым мхом, а вода у него круглый год от весеннего льда, помело у него — медведевая лапа, бойко выходит дым из трубы, и в морозы тепло у Ауки. Старички и старушки — Лесавки в прошлогодних листьях сидят, а как осень подходит, завидят Лесавки осенние звезды, схватятся за руки, скачут по лесу, свистят на весь лес, без головы, без хвоста, скачут, вот как свистят! Листин -слепышка и Листина-баба только и знают, бродят в листьях по лесу, шуршат. Лешак -хворостянник в хворосте спит. Залесная -баба — безрукая баба, а так и норовит тебя сцапать, худа, как былинка. А за озером в черничном бору живет Боли-бошка . А за ленивым болотом живет Болотяник . А за дикою степью, за березовым лесом — ведьма Рогана . Ночью ходит Рогана по лесу в венке из лесных цветов, кукует ведьма тихо и грустно. А о лютом звере Корокодиле я ничего не знаю. Кто-нибудь слышал?Помалкивала нечисть.Потрескивал перелетный огонек, то вспыхивал ярко, то чуть светился голубенькой змейкой.Один забубенный — Коровья-нога , облизнувшись, сказал:— Я Коровья-нога! Есть зверь кот-и-лев Кот-и-лев — Прозвище А. И. Котылева, журналиста и близкого друга Ремизова, много помогавшего ему в первые годы его литературной жизни. Воспоминания о нем рассыпаны в книге «Встречи. Петербургский буерак».

— есть он зверь страшный, усатый, а корокодил , я ничего не слыхал о корокодиле.— А у нас совсем по-другому, — пропищал Долгоносик , — нас у Адама было детей много. Раз на пасху приказал Бог Адаму вывести всех нас, детей, себе напоказ. Адам постеснялся: совестно тащить такую ораву. Потащил Адам только старших, а мы дома остались. Мы и есть эти самые скрытые домашние дети Адама.— А мы падшие духи, — прошипел тихоногий, — падшие духи, были мы очень надоедливы, дела не делали, ходили по пятам Бога, ну Бог нас и турнул с неба.— А мы неверные, мы бывшие ангелы, погнал нас архангел. Сорок дней мы летели, сорок ночей, и кто куда попал, тот там и остался, — ввернул от себя бывший ангел, ни на что не похожий: нос — зарубка коромысла, ноги — завиток бересты, а легок, как шишка хмеля.— Зверь кот-и-лев есть страшный, усатый… — облизывался забубенный Коровья-нога; дался Коровьей-ноге этот зверь Котылев.А с весеннею полночью прямо на нечисть шла по весеннему лугу дочка-веснянка, 3овутка .Стала Зовутка. Звездою рассыпалась ее завивная коса. Моргнула Зовутка зарницей.И словно громом ударило нечисть.Из прошлогодней соломы закурлыкал лядащий бес соломин , притрушенный теплой соломой. И откликнулся луг, загудел, и весь берег защелкал и заахал и зааукал, застрекотал лес стрекозою.Пошел хоровод, заиграл, закружился, — ой, хоровод!Либо копыто, либо рога, либо крыло, либо Бог знает что, а может быть, зверь кот-и-лев, может быть, сам зверь корокодил, что-то, кто-то отдавил волку лапу.Как вскочит Самоглот, потянул воздух, фыркнул да и был таков.Алалей и Лейла едва-едва успели от окна отскочить.Мчался волк, летел Самоглот сломя голову, бежал лесом и полем, и опять лесом и опять полем, через логи, через болота, через овраги и овражки.Укачивало в волковом брюхе.Лейла дремала.— Мне, Алалей, жалко Зовутку.— Им, Лейла, весело.— Съест ее зверь корокодил. И как это они нас не заметили?— Им не до нас.— А кому же до нас, Алалей?— Утро придет. Дождемся утра, заснет Самоглот, и мы прямо в окошко на волю.— Хоть бы утро скорее… Я тебя люблю, Алалей, я тебя очень, очень люблю, Алалей.
И когда пришло утро, вышли Алалей и Лейла из Волкова брюха на волю. И долго бродили они по лесу, по полю и по болоту, много встретилось им всяких напастей и, много узнав всяких диковин, вышли они на тропинку.Доведет их тропинка до Моря-Океана.— Лейла, я тебя очень, очень люблю! Весенний гром Весенний гром — когда гремит гром, ангелы по мосту едут, — народное поверье. (АМР)

Ангелы по мосту едут.— Белые Божие, куда вы поехали?
Стучат, топают кони. Плавно катят белые сосновые повозки. На повозках воз полевых цветов, целый воз кудрявых молоденьких березок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55