Подошла к семивинтовому столу. На семивинтовом столе — черная шкатулка, на черной шкатулке — шитое разноцветными шелками полотенце, а по полотенцу беленькая Мышка-хвостатка бегает. Поздоровалась Зайка с Мышкой-хвостаткой, подала ей Мышка золотой ключик. Приняла Зайка от Мышки золотой ключик, отперла шкатулку. А как открыла крышку, глазенки так и забегали: вся шкатулка до самого верху была полна бисерными кошельками. Взяла Зайка один кошелек с голубенькими цветочками, — больно уж кошелек ей понравился, хотела Зайка его в сумочку положить, а из кошелька вдруг золото орешками и посыпалось. Схватилась Зайка подбирать золото, а двенадцать черных разбойников встали с своего места да всю шкатулку Зайке и отдали.— Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! — сказала Зайка по-разбойничьи.Дверь раскрылась.И Зайка была такова.
5
Вся башенка поднялась на ноги, когда Петушок — золотой гребешок прокричал о беленькой Зайке:— Беленькая Зайка домой бежит!Все спустились по лестнице вниз и на пороге встретили Зайку.Зацеловали беленькую, задушили курнопяточку: так были все рады-радехоньки.А Зайка едва дух переводит, закраснелась, запыхалась вся, все штанишки спустились, по земле волокутся, а волосики взбились хохликом.Подала Зайка шкатулку Котофею Котофеичу, говорит Коту:— Вот тебе, Кот, находка, разбирайся!А сама села присесть да, как убитая, тут же на месте и заснула.И спала Зайка целых три дня и три ночи без просыпу.Вышел из отдушника Чучело-чумичело, стал ходить на голове перед Зайкой. Видит Чучело, не обращает Зайка на него внимания, пошушукался с Котофеем Котофеичем и опять в отдушник забрался.Котофей Котофеич загреб золото, стал считать. И день считал, и другой считал, все со счета сбивается, — ничего не выходит.Побежал Кот к Барабаньей Шкурке за мерой.— Дай, — говорит, — мерку мне на минутку.— А зачем вам мера? — спрашивает Барабанья Шкурка.— «Кощеевы пупки» считать.— Хорошо, — ухмыльнулась Барабанья Шкурка, — дам я вам меру, только смотрите, не затеряйте.А сама думает:«Тут дело не чисто, кто это „пупки Кощеевы“ мерой считает — „пупки“ в коробках на фунты продаются!»А чтобы вернее дознаться, что будет Кот мерить, намазал Шкурка дно у своей меры липким медом.Взял Котофей Котофеич Шкуркину меру и домой в башенку.А уж мерил Кот, мерил, мерил-мерил — конца-краю не видно. А как вымерил до последнего золотого, отнес меру Барабаньей Шкурке, накупил платьицев и игрушек, нарядил Зайку и сел себе тихомолком гостей замывать.Тут пошел такой в башенке пляс, хоть образа выноси из дому.Не плясали, а бесновались. Больше всех отличалась Лягушка-квакушка, до того дошла Квакушка, что под вечер еще одну лапку себе отбила и осталась всего о двух лапках задних.Ну и Чучело-чумичело, нечего сказать, постарался — Чучело-чумичело лицом в грязь не ударил: ходивши на голове, мозоль натер себе Чучело на самом носу.То-то веселье, то-то потеха!А Барабанья Шкурка не моргала. Как принес ей Котофей Котофеич меру, Шкурка всю меру во все глаза оглядела и на самом донышке нашла золотой, — прилип золотой к меду.И порешила Шкурка разведать, откуда такое богатство попало в руки Зайки.Много годов живет на белом свете Барабанья Шкурка, сундуки Шкурки доверху золотом завалены, а такого золота она глазом отродясь не видала, ни слухом не слыхала: не простое золото, а серебряное!И стала Барабанья Шкурка подсылать к беленькой Зайке двух своих жогов подручных: Артамошку — гнусного да Епифашку — скусного.
6
Нос крючком, голова сучком, брюшко ящичком, а все само жилиное и толкачиком, — такие эти были Артамошка с Епифашкой.В первый раз пришли они чуть свет в башенку. В другой раз — в сумерки, в третий раз — поздно вечером, и повадились. И днюют и ночуют пакостники, отбоя нет.Придут они в башенку, рассядутся на кухне и клянчают. Немытые, нечесаные, — страсть взглянуть.Разжалобили жоги Зайку.Пробовала Зайка посылать им грибков да щавелику, — не помогает, все свое тянут, все еще клянчают. Еще больше разжалобили Зайку.И стала Зайка их в комнаты пускать.А как влезли они в комнаты, — тут уж ничем их не выживешь.Зайка скачет, беленькая пляшет, а они мороками Мороками — мрачно, себе на уме. (АМР)

по башенке бродят, все трогают, все нюхают, а то в игры свои играть примутся: либо угощают друг дружку мордой об стол, либо в окно выбрасываются, — такие эти были Артамошка с Епифашкой.Остерегал Зайку старый кот Котофей Котофеич:— Ой, Зайка, ой, беленькая, не водись ты с этими полосатыми: шатия эта шатается, не будет прока, помяни ты мое котово верное слово… с Буробою они знаются, тетенькою Буробу величают, сам слышал, тоже и башмачок твой намедни сожрали, да то ли еще натворят, ой, Зайка, ой, беленькая!А Зайка хохочет.— Старый ты, старый ворчун, все б тебе ворчать, иди-ка ты лучше да мышек топчи.— Не могу я больше мышек топтать, — грустно вздыхал Котофей Котофеич и снова принимался журить Зайку.Раз села Зайка в ванночку мыться. Котофей Котофеич головку ей мылил, банные песни пел. И случись такой грех: попало едкое мыло Коту в глаз.Пошел Котофей Котофеич в кухню глаз промывать, а Артамошка с Епифашкой стук к Зайке в ванночку.— Расскажи да расскажи, Заинька, откуда бисерные такие кошельки у тебя разноцветные да откуда золото такое не простое, а серебряное?Зайка все язычком и выболтала.Вернулся из кухни Котофей Котофеич, а уж Артамошки с Епифашкой и след простыл.И с той поры сгинули они из глаз, полосатые, словно никогда их и земля не носила.Призналась Зайка Котофею Котофеичу.Встревожился Котофей Котофеич.— Пропали мы, пропали все пропадом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55