«Откуда?» спрашиваю.«Я из Дельфов».И я вспоминаю о чеке: 1000 франков. Вот кстати, пригодились, подать ей. И я все перерыл, и письма, и рукописи, в столе и по карманам, а чека нет нигде.«Нет, говорю, нигде».«Н е где», поправила она, но не сказала «искать», а взглядом стрелой ударила в меня: «А когда ты меня покинешь,я из огня до земли тебе поклонюсь,расточу весь огонь –и одна ты в глазах не погаснешь...» И замечаю, что она на одной ноге и эта нога колонкой у нее из середки – дельфийская.«Из Дельфов!» говорит Лев Шестов, вылезая из автомобиля: он на Комарове ...на Комарове путешествовал... – «Дядя Комаров» – Евгений Брониславович Сосинский, художник, шофер, брат В. Б. Сосинского, навещавший Ремизова и иногда имевший возможность подвозить его по делам или на прогулку на автомобиле (См., например, в письме Кодрянской 8 мая 1947 года: «...за мной приедет брат Сосинского – Комаров (это я его так переиначил и на всю жизнь)» – Ремизов в своих письмах. С. 50).

путешествовал вдоль виноградников.«А чтобы все было незаметно, мы скрывались под автомобилем у колес», объяснил Комаров.И подает мне полную горсть мятого винограда – нарезано тонкими ветчинными ломтиками. Петли, узлы и выступы Выставка скульптур. А кроме разноцветных граненых бутылок, ни ног, ни рук, ни головы и хоть бы какой завалящий торс, ничего. Из окна, прячась за занавеску, выглядывает Лорионов Лорионов – Ларионов М. Ф. (1881–1964) – русский художник-авангардист.

: в руках у него стопудовые гири, запустит и от головы ничего не останется, про ноги и руки я уж не говорю. А я как раз под окном: взялся распутывать веревку – работа надоедливая, да и опасно. На веревке делаются само-собой петли, подержатся в воздухе и, само-собой, затянутся в узлы: начинай сначала.На выставку набирается народ. Вижу и Лорионов, но уж без гирь. И он меня торопит:«С веревкой неудобно, вы загораживаете выставку».Я вышел в другую комнату. Там, согнувшись над столом, Копытчик (С. К. Маковский) Копытчик – Маковский С. К. (1877–1962) – художественный критик, поэт и мемуарист, издатель журнала «Аполлон», в котором публиковались рассказы Ремизова, один из участников издания его книги «Что есть табак. Гоносиева повесть» (1908). Копытчик – кличка, присвоенная ему Ремизовым.

пишет программу «Оплешника» «Оплешник» – издательство, под маркой которого вышли в свет почти все парижские книги Ремизова, начиная с 1950 г. Эпизод с Маковским, возможно, навеян реальными событиями, о которых писатель сообщает Кодрянской в письме от 14 августа 1949 г. (период, когда обсуждалась идея создания «Оплешника»): «Приходит прощаться Копытчик. Про моего „Оплешника“ стали говорить „Оплёшник“, все поверили и волнуются. И во вдохновителя-чародея Солончука (к сожалению, Солончук уезжает в Индию, в Калькутту). <...> Копытчик без обещаний: он убежден, что „Оплешник“ меня будет печатать, а Солончук платить гонорар: 5000 frs в месяц» (Ремизов в своих письмах. С. 137). Ср. более позднее высказывание: «Не будь „Оплешника“, – говорит Алексей Михайлович, – мое имя не существовало бы на книжном рынке. ...Ненапечатанные книги-рукописи меня задушили бы» ( Кодрянская Н. Алексей Ремизов. С. 30).

, повторяя:«Оплешник – оплетать – плел».На плите, пред Копытчиком, подгорелые овощи, залежавшийся соленый огурец пустышка, вареная свекла, не отличишь от кактуса, лопнувшие растекшиеся томаты – матерьял для «Оплешника».Копытчик предлагает мне поправить этот «натюрморт». А я вызвался отделать дом «по Гоголю».И начинаю свою работу. Я должен с инструментами – каучуковые палочки и закорючки – подыматься по выступам на самую верхушку, не глядя вниз. Осторожно ступая и не глядя, лезу по белым каменным плитам и с выступов каучуковой лопаткой счищаю известку.«Пропал мой Гоголевский дом!» думаю, но как отказаться продолжать работу «раз взялся?»«Я все слышал», сказал Лорионов.И от стыда я скувырнулся. Подкоп и затычка «Голова хвоста не ждет!» но бывает и обратное: хвост улепетывает, а голова болтается. Подхожу к театральной кассе, нагнулся к кассиру – билеты разложены рядами по ценам – а как выдавать, кассир ставит глазом печать. И я получил припечатанный и иду с глазом и что же оказывается, глаз привел меня не в зрительную залу, а в картинную лавку.Андрэ Бретон Бретон Андре (1896–1966) – французский писатель, один из основателей сюрреализма.

показывает картины. Я к нему о Мексике, о мексиканских жителях.«Я как Улис, сказал Бретон, все забыл под песни сирен». И подает мне камень: «из подкопов, краеугольный».Я зажал в руке камень и поднялся на воздух, облетел все подкопы и спустился на землю.Что это, не могу понять: монастырь или тюрьма! Одиночные камеры-кельи, тяжелые чугунные двери, но есть и светлые комнаты с окном – «семейные». А на самом на верху «Комитет ручательства» и выдают спички без очереди. Спички мне всегда нужны, я курю. Но подняться в Комитет я не решился: начальник, любитель домашних спектаклей, человек словоохотливый чрезвычайно, так что в словах его больше слов, чем мыслей, но даже и по крайней надобности, никто к нему не осмеливается входить с просьбами, а, кроме того, в его кабинете шныряют летучие мыши, его охрана.Время раннее, поставил я себе чайник.«Вот, думаю, никогда бы не согласился в такой час кого-нибудь чаем поить».И как на грех, стук в дверь.Бретон с ружьем и мексиканской косой ломится в дверь. Но я его не пустил: «еще рано чай пить».Но это оказался не Бретон, а Пришвин: он уселся перед дверью на свою мексиканскую косу, подперся дулом.«В России, сказал он, много происходило и происходит такого, чего не было и не будет никогда на свете».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25