Его потрясла естественность игры Каталины, красноречивость ее жестов, грациозность движений. Алонсо оказался хорошим учителем. За три года Каталина овладела всеми тайнами актерского искусства. А сочетание врожденного таланта и приобретенных навыков с необыкновенной красотой Каталины еще больше усиливало впечатление. После репетиции Доминго расцеловал ее в обе щеки.— Дорогая, ты действительно прекрасная актриса.Каталина обняла старика.— О, дядя, дядя, кто бы мог подумать, что люди будут рваться на представления с моим участием. И ты видел меня лишь на репетиции. Перед зрителями я буду играть еще лучше. Диего получил маленькую роль Иоанна, любимого апостола Христа. Кроме приятной внешности, Доминго не заметил в нем ничего особенного. При первой возможности он спросил Алонсо, что тот думает о возможностях юноши.— Он — симпатичный парень, но никогда не будет актером, — ответил Алонсо. — Я даю ему роли, чтобы не огорчать Лину. И зачем только актрисы выходят замуж за актеров! Как это усложняет мою жизнь.Тем не менее после репетиции Доминго посоветовал Каталине и Диего отбросить все страхи и ехать в Мадрид. За двадцать четыре часа, проведенных с ними, он понял, что здравый смысл, присущий Каталине, не позволит ей поставить под угрозу успех новой труппы, и Диего не станет ведущим актером и в Мадриде. Доминго чувствовал, что так или иначе она найдет компромиссное решение, устраивающее их обоих. Направляясь в Сеговию, Доминго надеялся повидаться со старым другом, Бласко де Валеро. Несколько следующих дней, пока Каталина и Диего репетировали пьесу, он бродил по городу и, умея легко сходиться с людьми, познакомился со многими горожанами. Он выяснил, что в большинстве население боготворит своего епископа. Его набожность и аскетизм производили на всех огромное впечатление. Известие о чудесах в Кастель Родригесе достигло Сеговии и усилило восхищение горожан этим святым человеком. Впрочем, Доминго узнал, что епископу пришлось столкнуться с враждебностью священнослужителей. По приезде в Сеговию того потрясла распущенность их нравов и пренебрежение, с которым многие из них относились к религиозным обязанностям. Он повел решительную борьбу с нарушителями священных обетов. Тех, кто упорствовал, епископ карал без жалости, как и в Валенсии, не взирая на лица. Священнослужители, за редким исключением, сопротивлялись ему, как могли. Одни открыто выступали против епископа, другие втихую саботировали его указания. В нескольких случаях дело чуть не дошло до рукоприкладства и потребовало вмешательства городских властей. Не мир принес епископ в Сеговию, но меч. Доминго прибыл в город в начале страстной недели, и, зная, что религиозные обязанности не позволят дону Бласко принять его, появился в епископском дворце, огромном, мрачном, отделанном гранитом здании, лишь во вторник следующей недели. Назвавшись привратнику, он после короткого ожидания поднялся по широкой каменной лестнице, прошел анфиладу просторных холодных комнат с потемневшими от времени картинами библейских сюжетов, развешанных по стенам, и, наконец, вошел в крошечную келью, где едва хватало места на письменный стол и два кресла с высокими прямыми спинками. Дальнюю стену украшал одиноко висящий черный крест ордена доминиканцев.Епископ поднялся из-за стола и крепко обнял Доминго.— Я думал, мы уже никогда не увидимся, брат. Что привело тебя в этот город?— У меня беспокойная душа, — ответил Доминго. — Я люблю путешествовать.Епископ, одетый, как обычно, в рясу своего ордена, постарел. Морщины на лице стали глубже, а в глазах угас яростный огонь.— Ты давно здесь, Доминго? — спросил епископ, предложив ему сесть.— Неделю.— Почему же ты не навестил меня раньше? С твоей стороны это, по меньшей мере, нелюбезно.— Ты был очень занят в эти дни. Я видел тебя в торжественных процессиях и в соборе, в великую страстную пятницу и на пасху, во время представления.— Я в ужасе от этих спектаклей, устраиваемых в доме бога. В других городах Испании их показывают на площадях, и это можно лишь приветствовать, так как религиозные пьесы служат просвещению народа. Но Арагон цепляется за старые обычаи, и, несмотря на мои протесты, капитул настоял, чтобы пьесу показывали в соборе, как принято с незапамятных времен. Я присутствовал на представлении только потому, что этого требовало мое положение.— Но пьеса соответствовала столь торжественному событию, дорогой Бласко. Я не услышал ни единого слова, которое могло бы оскорбить твое благочестие.Епископ нахмурился.— Приехав сюда, я обнаружил чудовищную распущенность тех, кто своим поведением должен показывать пример верующим. Некоторые каноники не появлялись в городе много лет, священники жили в грехе, в монастырях не придерживались устава ордена, а инквизиция забыла о своем долге. Я решил прекратить эти безобразия, но встретил лишь ненависть, угрозы и сопротивление. Мне удалось восстановить некоторые нормы приличия, но я хотел, чтобы они вернулись на путь истинный из любви к богу, а они выполняют мои требования из страха передо мной.— Об этом говорят в городе, — кивнул Доминго. — Я слышал, что предпринимались попытки лишить тебя сана епископа.— Как я был бы рад, если б одна из них удалась!— Но, дорогой друг, не забывай, что народ любит и уважает тебя.— Бедняги, если б они знали, как недостоин я их любви.— Они чтят тебя за простоту в жизни и милосердие к бедным. Они слышали о чуде в Кастель Родригесе. Они смотрят на тебя как на святого, брат, и кто я такой, чтобы винить их за это.— Не смейся надо мной, Доминго.— Ах, дорогой друг, я слишком люблю тебя, чтобы позволить себе подобную вольность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59