— Она воспитывалась среди ограниченных людей. Теперь это для нее грех.
— Я тоже ограниченный, — сказал он, — и я собираюсь устроить хорошую бучу, когда увижу ее. — Он посмотрел на меня искоса, словно желая сказать: «Ты можешь надувать других, но смотри, детка: мое доверие обманывать нельзя». Потом он отмел свои сомнения. Ему хотелось выложить все. — Остин Хили сказал, что Пэтти Ларейн опять встречается с тобой. Когда я это услышал, то подумал: надо будет тебя навестить, поздороваться. — Он сделал паузу, давая мне осмыслить эти веские слова. — Но после понял, что не смогу тебя тронуть.
— Почему?
— Потому что ты обошелся со мной по-человечески.
Он поразмыслил над этой фразой и, похоже, согласился с самим собой.
— К тому же, — сказал он, — Пэтти Ларейн тебя больше не любит.
— Пожалуй.
— Она сказала, ты заставил ее выйти за себя обманом.
Меня разобрал смех.
— Чего тут смешного, ханурик?
— Мистер Грин, есть старая еврейская поговорка: «От жены и от жизни правды не жди!»
Он засмеялся тоже.
Наше веселье продолжалось достаточно долго, чтобы привлечь внимание публики. Сегодня в «Бриге» вершилась история. Рогоносец и черный любовник славно отдыхали друг с другом.
— Ладно, Джозеф, увидимся, — сказал я Тесаку Грину.
— Держи язык за зубами.
Пора было отправляться на прогулку. Я услышал больше, чем мог связать воедино.
На улице моросил дождь, и я побрел по Коммершл-стрит, засунув руки в карманы и так низко надвинув на лоб капюшон куртки, что заметил едущую за мной машину только тогда, когда лучи от ее фар, упершиеся мне в спину, уже нельзя было игнорировать. Я обернулся. За мной катил патрульный автомобиль с одним человеком внутри. Он открыл дверцу.
— Садитесь, — сказал он. Это был сам Ридженси, к моим услугам. Не успели мы проехать и пятидесяти футов, как он заговорил.
— Получили кое-что на вашу знакомую, Джессику, — сообщил он и показал на лист бумаги, лежащий на переднем сиденье. — Взгляните. — И он протянул мне фонарик, вынутый из нагрудного кармана.
Я изучил фотографию, переданную по факсу. На ней определенно была Джессика.
— Похоже, это она.
— Мы в вашем подтверждении не нуждаемся, дружище. Мы знаем точно. Ее опознали и официантка, и хозяин «Вдовьей дорожки».
— Отличная работа, — сказал я. — Как вы ее вычислили?
— Элементарно. Связались с секретаршей Пангборна в Санта-Барбаре; она назвала несколько блондинок, с которыми он имел отношения, личные или деловые. Мы их проверяли, когда позвонил ее сын. Он знал, что она в Провинстауне на пару с Пангборном, — как вы могли бы догадаться по любовной записочке нашего Лонни.
— Это тот самый сын, который был его любовником?
— Именно, — сказал Ридженси. — Тот, что с электробритвой. — Он открыл свое окошко и смачно харкнул туда. — Мне кажется, я больше никогда не смогу смотреть рекламу.
— Ну и не смотрите.
— Теперь вот что, Мадден: тут выходит неувязочка. Зовут-то ее вроде бы и не Джессикой.
— А как ее настоящее имя?
— Лорел Оквоуд. Такая странная фамилия: «в-о-у-д» вместо «вуд».
Ко мне вернулось воспоминание о том, что я сказал Гарпо перед сеансом, закончившимся криком Ниссена. «Гарпо, — сказал я, — объясни всем, что мы хотим связаться с Мэри Хардвуд, кузиной моей матери. Но на самом деле я хочу поговорить с женщиной по имени Лорел».
Такое совпадение нельзя было списать на радиомаячок. Помимо воли я начал дрожать. Сидя рядом с Ридженси в патрульном автомобиле, который двигался по Коммершл-стрит со скоростью пятнадцать миль в час, я начал дрожать заметно для посторонних глаз.
— Вам надо выпить, — сказал Элвин Лютер.
— Да нет, ничего, — сказал я.
— Может, на вас это не так подействовало бы, — предположил он, — если бы на вашей руке не было выколото «Лорел».
— Вы не остановите машину?
— Почему бы и нет.
Мы были в конце Коммершл-стрит. Мы достигли места, где когда-то высадились пилигримы, но за моросью я ничего не видел.
— Хорошо, — сказал он, — вылезайте.
Моя паника улеглась. Перспектива долгого возвращения домой с мыслями об этом незаконченном разговоре вдохновила меня на риск.
— Не знаю, куда вы клоните, — сказал я, — да мне это и не важно. Я надрался, поехал в гости к Гарпо и уломал его сделать мне татуировку. Возможно, Джессика говорила мне, что ее настоящее имя Лорел, но я такого не помню.
— Она была с вами?
Мне пришлось решиться:
— Гарпо говорит, была.
— А вы, значит, не помните?
— Толком нет.
— То есть вы могли шлепнуть ее и забыть про это?
— Вы меня обвиняете?
— Скажем лучше — прорабатываю первый вариант сценария. Я ведь тоже в своем роде писатель. — Он не смог сдержаться. Дикий жеребец разразился своим коронным визгливым ржанием.
— Не нравятся мне ваши разговоры.
— Ну вот что, приятель, — сказал Ридженси, — шуточки шуточками, но не слишком зарывайтесь. Между прочим, я вас могу упечь в два счета.
— За что это? За какое такое преступление? Может быть, эта леди едет себе обратно в Санта-Барбару. Не будете же вы портить свой послужной список необоснованным арестом.
— Позвольте уточнить, — сказал он. — Я могу упечь вас в два счета как подозреваемого в возможном убийстве Леонарда Пангборна.
— Вы говорили, что это самоубийство.
— Я так думал. Но там повозились эксперты. Приехали из Бостона по нашему особому запросу. Они любят, когда их называют суперспецами, хотя я лично называю их по-другому: суперслепцами. — Он снова посмеялся собственной шутке. — Вам здорово не понравится то, что они нашли.
— Что же они нашли?
— Я вам скажу. Очень скоро это перестанет быть секретом. Возможно, Пангборн сам убил себя, но если так, кто тогда вел машину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91