Пробка начала рассасываться, я переключился с первой на вторую скорость и поехал дальше в том же ряду. Вдруг я услышал рядом с собой звон разбитого стекла. Что-то блеснуло — я не понял что — но не пистолет.
Жизнь мне спас инстинкт самосохранения. Первые пары цианистого газа проникают в легкие, горло сжимает спазма, слезы застилают глаза, легкие требуют кислорода — я изо всех сил стараюсь не выпустить руль и не врезаться во что-нибудь. Я не могу дышать, кислорода в салоне нет, только смертельный бесцветный цианистый газ.
Скрежет металла о металл, чей-то крик, переднее колесо бьется о бордюр, я торможу, распахиваю дверь, падаю на тротуар; катаюсь, согнувшись и держась за живот, слезы застилают глаза, я ничего не вижу. Но свежий воздух уже проходит через воспаленное гордо в легкие — я дышу. Моя одежда пахнет газом.
Вокруг собираются люди, до меня доносятся их голоса:
— Ему стало плохо… Если бы не фонарный столб… Надо позвонить… Врача… Осторожнее… Еще бы чуть-чуть…
Нетвердой походкой я протискиваюсь к машине и открываю окно: не дай Бог, люди подойдут слишком близко.
Мне больно говорить даже шепотом:
— Все в порядке. Пожалуйста, расходитесь. Мне уже легче. Расходитесь.
Слезы все еще застилают глаза, но я вижу людей. Какой-то мужчина ободряюще кивает мне. Я выпрямляюсь.
— Все в порядке, пожалуйста, расходитесь.
Легкие требуют воздуха — а я с трудом дышу. Организм сам позаботится о себе. Я должен успокоиться и все обдумать — это сейчас самое главное. Я жив и знаю, где Куо и его люди, — мой план удался.
Пятнадцать минут, задерживая дыхание и закрыв глаза, я проветривал салон, раскачивая открытую дверь. Иногда я отходил подышать, а потом снова начинал раскачивать дверь взад и вперед.
Они дождались, пока пробка начала рассасываться, промчались мимо моей машины, бросили в открытое окно газовую гранату и скрылись, понимая, что я не смогу их преследовать.
Теперь это не имеет значения. Мозг сработал автоматически и отметил три важные детали: водитель “хонды” отвернулся и быстро проскочил между находившимися впереди машинами; “хонда” с дипломатическим номером — это главное.
Ломэн оказался неправ.
После похищения Куо и его люди не собирались нигде прятаться с Представителем. Они были уверены, что им удастся выехать из города на машине “скорой помощи”. Когда я позвонил в комнату № 6, полицию подняли по тревоге, и их план провалился. Они бросились туда, где чувствовали себя в полной безопасности, куда их пустили, не задав ни одного вопроса: на территорию Китая в Бангкоке — в посольство Китайской Народной Республики. Туда я и поехал.
Я оставил “ягуар” рядом с посольством и зашел позвонить в бар “Мапрао”. Сейчас я должен торопиться: они думают, что убили меня, и выедут из посольства, как только вернется водитель “хонды”. По моим подсчетам, он вернулся несколько минут назад.
Вход в посольство я не видел, но если что-нибудь произойдет, я успею к “ягуару”. Неясно, как все обернется, это зависит от Ломэна. Он, наверно, предложит Рамину окружить посольство. Тогда я смогу выйти из игры. Швы на двух осколочных ранах разошлись, пиджак прилип к спине, болит левая рука, горло воспалено. Я нашел убежище Куо, и теперь слово за полицией. Безопасность Представителя будет обеспечена, обмен не состоится. Кто это сделает, не имеет значения.
Первый номер английского посольства был занят, я набрал второй. Я все время наблюдал за улицей, присматривался к проходящим людям, прислушивался к гудкам машин — в ушах у меня стучало.
Я наконец дозвонился и попросил соединить меня с комнатой № 6.
Косые лучи солнца освещают улицу, длинные тени ложатся на противоположную сторону. В бар вошел китаец, я взглянул на него — какой-то сотрудник посольства, а я подумал, человек Куо.
К телефону подошла Виниа, и я обо всем забыл — так будет всегда, когда я услышу ее голос.
— Ломэна к телефону. Срочно.
— Он разговаривает с послом. Позвать его?
— Пожалуйста. Только побыстрее.
Я ждал, когда он подойдет к телефону.
Каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду думай только о своем задании: стоит моргнуть и не увидишь самого главного.
Так чуть было и не случилось.
Я повесил трубку, швырнул банкноту на стойку бара, вышел на улицу и, не торопясь, сел в “ягуар”. Спешить нельзя: они могут оставить кого-нибудь прикрыть свое бегство, и он пристрелит меня: сейчас решается все — они пытаются вырваться из Бангкока.
Я увидел черный “роллс-ройс силвер шэдоу” с британским флажком на крыле, когда он проехал мимо бара. Все в порядке, но они совершили две ошибки: машиной посла Коул-Верити был “хамбер импириал”. Флажок означал, что он находится в автомобиле. А Коул-Верити сейчас разговаривает в посольстве с Ломэном. “Роллс-ройс” ехал по Асоке Лэйн.
Мои руки дрожат на тонкой баранке руля. Я не смогу позвонить Ломэну. Надо немедленно ехать за “роллс-ройсом”.
Они ехали на юг по Асоке Лэйн, я поджидал их на Плерн Чит. Они свернули на запад. Мой охотничий инстинкт требовал, чтобы я немедленно рванул за ними, но я подождал, пока между нами оказались три машины, и только тогда поехал за “роллс-ройсом”.
24. Западня
Первые полчаса все было в порядке.
Они ехали со скоростью пятьдесят — шестьдесят километров в час, я держался сзади — между нами две-три машины. За мной никто не следил — я все время смотрел в зеркало заднего вида. Нас обогнали несколько полицейских машин — экипажи отдали честь “роллс-ройсу”. Куо будет доволен, когда узнает об этом. Сначала они хотели вывезти Представителя на “линкольне”, но я остался жив после взрыва гранаты, пришлось сменить автомобиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54