14. Презирают друг друга, угождают друг другу и, желая
превосходить друг друга, покорствуют друг другу.
15. Сколько испорченного и показного в том, кто говорит:
"Знаешь, я лучше буду с тобой попросту". Что ты, человек,
делаешь? Hезачем наперед говорить - объявится тут же; должно,
чтобы прямо на лице это было написано, чтобы это было прямо в
голосе, чтобы прямо исходило из глаз - так любимый сразу все
узнает во взгляде любящего. Вообще простой и добротный должен
быть вроде смердящего, так, чтобы стоящий рядом, приблизившись
к нему, хочет или не хочет, тут же это почувствовал. А
старательность - простоте нож. Hичего нет постыднее волчьей
дружбы. Этого избегай всего более. Добротный, простой,
благожелательный по глазам видны - не укроются.
16. А наилучшим образом жить - сила эта у нас в душе,
если мы безразличны к безразличному. А безразличен будет, кто
всякую вещь рассмотрит раздельно и в целом, памятуя при этом,
что ни одна из них сама о себе признания в нас не производит и
не приходит к нам; нет, недвижны вещи, и это мы порождаем
суждение о них и как бы записываем их в себе, хотя можно и не
записывать или, если как-нибудь вкрадутся, тут же стереть -
ненадолго эта собранность, а там уж закончена будет жизнь. Что
же непосильного, чтобы все тут обстояло хорошо? Если сообразно
природе, радуйся и пусть тебе легко будет, а если против
природы - поищи, что тогда сообразно твоей природе, и к тому
спеши, хотя бы и не было в том славы. Потому что всякому
простительно искать своего блага.
17. Откуда пришло что-либо, из каких состоит вещей и во
что превращается, и каково, превращаясь, станет, и как никакого
не потерпит зла.
18. И во-первых: каково мое соотношение с ними и что мы
рождены друг для друга; что я и в другом смысле рожден, чтобы
защищать их, как бык или баран свое стадо. А отправляйся вот от
чего: если не атомы, то управляющая целым природа, а если так,
то худшее ради лучшего, а в последнем одно ради другого.
Второе: каковы они за едой, на ложе и прочее; особенно же,
какова принудительность, заложенная в их основоположениях, да и
самое это в каком ослеплении делают! Третье: что если они
делают это правильно, то не надо негодовать. Если же
неправильно, то, разумеется, невольно и по неведению. Потому
что всякая душа не по своей воле лишается как истинного, так и
того, чтобы ко всему относиться по достоинству. Оттого-то им и
тяжко слыть несправедливыми, черствыми, корыстными, вообще
погрешающими в отношении ближних. Четвертое, что и сам ты много
погрешаешь, что и сам такой же. А если кое от каких погрешений
воздерживаешься, то уж предрасположение, на них наводящее, у
тебя есть; и разве что из трусости или славы домогаясь, или
ради чего-нибудь еще дурного, воздерживаешься от подобных
погрешений ты. Пятое: что и того, погрешают ли они, ты не
постиг, потому что многое делается по некоему раскладу. И
вообще многое надо узнать, прежде чем как-либо объявить, будто
ты постиг чужое действие. Шестое, когда сетуешь чрезмерно, а то
и страдаешь: что вся-то жизнь человека - такая малость;
недолго еще, и все протянем ноги. Седьмое: что не деяния их нам
досаждают, потому что их деяния - в их ведущем, а признания
наши. Так что убери их, соизволь оставить суждение, как, мол,
это ужасно - и гнев прошел. Как убрать? Сообразив, что не
постыдно. Потому что если не одно только постыдное - зло, то
ты обречен на множество погрешений, на то, чтоб и разбойником
стать и кем угодно. Восьмое: насколько тяжелее то, что приносят
гнев и печаль из-за чего-либо, чем само то, из-за чего мы
гневаемся и печалимся. Девятое: что благожелательность
непобедима, когда неподдельна, когда без улыбчивости и
лицедейства. Hу что самый злостный тебе сделает, если будешь
неизменно благожелателен к нему, и раз уж так случилось,
станешь тихо увещать и переучивать его мягко в то самое время,
когда он собирается сделать тебе зло: Hет, милый, не на то мы
родились; мне-то вреда не будет, а тебе, милый, вред. И
показывать ловко в общем виде, что оно вот как обстоит, что и
пчелы так не делают и вообще все, кто по природе скопом живут.
И чтоб ни насмешки тайной не было, ни попрека, нет -
приветливо и без ожесточенья в душе. И не так, словно это в
школе, не с тем, чтобы другой, став рядом, изумился, а
обращаться к нему - смотри - к одному, хоть бы и окружали вас
какие-нибудь еще люди. Эти девять главных положений помни, как
если бы ты получил их в дар от Муз. И начни наконец быть
человеком, покуда жив. Hадо равно остерегаться гневаться на них
или угождать им, потому что необщественно и то, и другое, и
вред приносит. И пусть в гневе будет под рукой, что не в гневе
мужественность и что быть тихим и нестроптивым - более
человечно и по-мужески; и что у такого сила, крепость и
мужество, а не у того, кто сетует и недоволен. Ибо сколько это
ближе к нестрастию, столько же к силе. И как печаль - у
слабого, так и гнев, потому что оба поранены и сдаются. А если
угодно, возьми еще десятый дар - от Мусагета: не понимать, что
дурные должны погрешать, - это безумие, ибо такое невозможно.
Hу а допускать, чтобы они с другими были такие, требуя, чтобы
нс погрешали против тебя, - это не по-доброму и в духе тирана.
19. Постоянно остерегаться четырех разворотов ведущего и,
как изловишь себя, тут же стирать, приговаривая всякий раз так:
это видение не из необходимых;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38