они слишком хорошо знали мстительный характер апачей, чтобы поверить, что их пропустят спокойно, не пытаясь остановить в пути. Транкиль, издавна знавший Голубую Лисицу, вполне разделял их опасения.
Однажды вечером команчи после длинного перехода расположились лагерем на берегу ручья, на вершине лесистого холма, возвышавшегося над рекой и над окрестной деревней.
Как обычно, разведчики вернулись, доложив, что не встретили никаких следов. После ужина Чистое Сердце сам расставил часовых, и все готовились насладиться несколькими часами отдыха, который после утомительного дня был не только приятен, но и необходим.
Между тем Транкиль, томимый тайным предчувствием, испытывал лихорадочное, беспричинное волнение, отнявшее у него сон. Напрасно закрывал он глаза с твердым намерением уснуть, глаза его открывались сами собой. Измученный бессонницей, для которой он не мог найти правдоподобной причины, охотник встал, решив бодрствовать и провести рекогносцировку местности.
Потянувшись за ружьем, он разбудил Чистое Сердце.
— Что такое? — спросил тот.
— Ничего, ничего, — ответил охотник, — спите.
— Почему же вы встаете?
— Потому что не могу спать, вот и все. Хочу воспользоваться бессонницей, чтобы осмотреть все вокруг.
Эти слова окончательно разбудили Чистое Сердце. Транкиль был не из тех людей, которые совершают какие-либо поступки без уважительных причин.
— Послушайте, мой друг, — сказал он, — здесь что-то кроется, не так ли?
— Я не знаю, — ответил охотник, — но мне грустно, я обеспокоен; словом, не могу объяснить, что я испытываю, но мне кажется, нам грозит опасность. Какая? — я не смог бы ответить. Я видел сегодня два стада фламинго, которые быстро летели против ветра; несколько ланей и антилоп испуганно промчались в том же направлении. Весь день я не слышал пения ни одной птицы. Все это неестественно и наводит страх.
— Страх? — спросил, улыбаясь, Чистое Сердце.
— Страх перед западней. Вот почему я хочу пройти дозором. Вероятнее всего, я ничего не найду, но все равно — по крайней мере, я буду уверен, что нам нечего опасаться.
Чистое Сердце встал, не сказав ни слова, завернулся в свой плащ и взял ружье.
— Идем, — сказал он.
— Как, идем? — спросил охотник.
— Да, я иду с вами.
— Какое безрассудство! То, что я хочу сделать, не более чем фантазия расстроенного воображения. Лучше останьтесь и отдохните.
— Нет, нет, — возразил Чистое Сердце, качая головой, — я чувствую то же, что и вы. Я тоже волнуюсь, неизвестно почему, и хочу успокоиться.
— Идемте. Быть может, это и к лучшему.
Оба вышли из лагеря.
Ночь была светла, свежа, воздух необыкновенно прозрачен, небо усеяно звездами. Луна как будто плыла в эфире, и свет ее, слившись со светом звезд, был настолько силен, что по яркости мог бы сравниться с дневным. Глубокая, невозмутимая тишина царила над пейзажем, который охотники с возвышенного места могли охватить взглядом во всех подробностях. По временам таинственное дуновение пробегало по верхушкам деревьев, которые пригибались с легким трепетом.
Транкиль и Чистое Сердце внимательно рассматривали равнину, простиравшуюся перед ними на громадное пространство.
Вдруг канадец схватил своего друга за руку и быстрым, резким движением толкнул его за ствол громадной лиственницы.
— Что такое? — спросил охотник с беспокойством.
— Смотрите, — коротко ответил его товарищ, указывая рукой на равнину.
— Ого! Что это значит? — прошептал молодой человек через минуту.
— Это значит, что я не ошибся, нам предстоит драться. К счастью, на этот раз мы будем так же хитры, как и они. Предупредите Джона Дэвиса, чтобы он со своими молодцами обошел апачей с тылу, в то время как мы встретимся лицом к лицу с неприятелем.
— Нельзя терять ни минуты! — прошептал Чистое Сердце и бросился к лагерю.
Два опытных охотника увидели то, что, несомненно, прошло бы незамеченным для людей, менее привычных к индейским обычаям.
Мы упоминали, что по временам легкий ветерок покачивал верхушки деревьев. Ветерок этот дул с юго-запада. Он же пробегал по верхушкам высокой травы, постоянно приближаясь к холму, на котором расположились команчи, но — странное явление — ветер этот был северо-восточным, то есть дул в направлении, прямо противоположном первому.
Вот и все, что заметили охотники, но этого было для них достаточно, чтобы разгадать хитрость неприятелей и помешать врагам.
Пять минут спустя шестьдесят команчей, возглавляемых Транкилем и Чистым Сердцем, проползли, как змеи, по склонам холма и незаметно спустились в долину. Достигнув ее, они замерли неподвижно, как статуи.
Остальные во главе с Джоном Дэвисом обошли холм.
Внезапно раздался страшный крик, команчи поднялись, словно легион демонов, и, нагнув головы, бросились на врагов.
Те, застигнутые в тот момент, когда рассчитывали захватить команчей врасплох, колебались с минуту, потом, устрашенные этой неожиданной атакой и охваченные паническим страхом, ударились в бегство, но в тот же миг перед ними вырос отряд американца.
Надо было сражаться или сдаться неумолимому врагу.
Апачи сомкнулись плечом к плечу, и началась резня. Она была ужасна и продолжалась до утра.
Люди, смертельно ненавидевшие друг друга, сражались без крика и умирали, не испуская вздоха.
По мере того как апачи падали, их товарищи сдвигались все ближе, тогда как команчи теснее стягивали круг, в котором были заперты их враги.
Восходящее солнце осветило поле ужасной битвы.
Сорок команчей пало.
Из отряда апачей оставалось на ногах не более десятка людей, причем все они были более или менее тяжело ранены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94