— закричали охотники и гамбусинос, крестясь и произнося все молитвы, какие им приходили на память.
Действительно, это было землетрясение, — самое ужасное бедствие этой страны.
Земля, казалось, кипела, если можно так выразиться, беспрестанно подымаясь и опускаясь, как морские волны во время бури. Русла рек и ручьев менялись ежеминутно, бездны неизмеримой глубины разверзались со всех сторон под ногами пораженных людей.
Дикие звери, изгнанные из своих логовищ и гонимые рекой, волны которой все вздымались, обезумев от ужаса, смешались с людьми. Бесчисленные стада буйволов и бизонов неслись по равнине, испуская глухой рев, опрокидывая друг друга, сворачивая внезапно назад, чтобы избежать пропасти, появлявшейся под их ногами, и в своем бессмысленном беге угрожали смести всякое встречающееся им препятствие. Ягуары, пантеры, гризли, степные волки вперемешку с ланями и антилопами, воя и испуская жалобный рев, и не думали нападать друг на друга, настолько ужас парализовал их кровожадные инстинкты.
Птицы со зловещими криками кружились в воздухе, насыщенном сернистыми парами, и трепеща падали на землю с распростертыми крыльями и растрепанными перьями.
Второе бедствие присоединилось и, если это возможно, еще прибавило ужаса к этой сцене.
Пожар, устроенный индейцами в лагере гамбусинос, по-немногу дошел до высокой степной травы, и внезапно показался в своем величественном и страшном великолепии, захватывая все по пути и со страшным шипением бросая вдаль миллионы искр.
Надо присутствовать при пожаре в прериях Дикого Запада, чтобы иметь понятие об ужасном великолепии этого зрелища.
Девственные леса сгорают целиком, их вековые деревья корчатся с хрипением агонии, с болезненными содроганиями, испуская, словно живые существа, жалобы и крики. Раскаленные горы имеют вид зловещих траурных маяков, жар которых, отражаясь в небе, окрашивает его кровавым оттенком.
Земля время от времени продолжала сильно содрогаться. Волны Рио-Хилы стремительно неслись к северо-востоку. С юго-запада быстрыми неровными скачками приближался пожар.
Несчастные краснокожие, охотники и их враги-бандиты с невыразимым ужасом смотрели, как безопасное пространство вокруг них сужается с каждой минутой и как надежда на спасение навсегда ускользает от них.
В такой момент, когда всякое чувство ненависти должно было бы замолкнуть в сердце человека, Красный Кедр и охотники, движимые только местью, продолжали свою бешеную скачку, несясь как демоны по прерии, которая, без сомнения, должна была стать их могилой.
Между тем две стихии надвигались друг на друга. Белые и краснокожие могли уже с уверенностью рассчитать, сколько минут им оставалось жить, пока их последнее убежище будет поглощено водой или огнем.
В эту минуту апачи обратились к Валентину, как к единственному человеку, способному их спасти.
При этом призыве охотник приостановил на миг преследование Красного Кедра.
— Чего хотят мои братья? — спросил он.
— Чтобы великий бледнолицый охотник спас их, — без колебания отвечал Черный Кот.
Валентин грустно улыбнулся, бросив долгий взгляд на всех этих людей, ожидавших от него решения своей судьбы.
— Один Бог может нас спасти! — прошептал он. — Потому что Он всемогущ. Его рука жестоко покарала нас. Что могу я сделать? Увы! Я всего лишь слабое создание!
— Пусть бледнолицый охотник спасет нас! — повторил предводитель апачей.
Охотник глубоко вздохнул.
— Я попробую, — сказал он.
Индейцы поспешно столпились вокруг него. Эти простые люди воображали, что охотник, которым они привыкли восхищаться и который приводил в исполнение изумительные задумки, располагает сверхъестественным могуществом. Они суеверно верили в него.
— Пусть мои братья слушают, — начал Валентин. — Им остается только один путь к спасению, путь очень ненадежный, но он единственный, который можно испробовать. Пусть каждый возьмет оружие и не теряя времени убивает бизонов, которые, обезумев, несутся по прерии. Их шкуры послужат пирогами, чтобы уйти от огня, угрожающего поглотить все вокруг.
Индейцы с криком радости и надежды, не колеблясь более, погнались за бизонами, которые, наполовину укрощенные от страха, давали убивать себя без сопротивления.
Как только Валентин увидел, что его союзники последовали его совету и занялись изготовлением пирог, он опять вспомнил о разбойниках.
Те, в свою очередь, не оставались праздными.
Руководимые Красным Кедром, они собрали несколько деревьев, вырванных с корнем, которые во множестве неслись по реке, связали их своими лассо и, поспешно соорудив плот, который был способен их всех выдержать, спустили его на воду и поплыли вниз по течению.
Дон Пабло, видя, что его враг готов был вторично ускользнуть от него, не колеблясь прицелился в него. Но Андрес Гарот, собиравшийся отомстить мексиканцу, воспользовался случаем и, наведя на него свое ружье, выстрелил.
Пуля, вследствие качки, не достигла цели, которую себе наметил Андрес Гарот, но она разбила карабин в руках молодого человека в ту минуту, когда он готов был нажать на курок.
Разбойники испустили торжествующий крик, который, однако, вслед за тем сменился криком ярости.
Андрес Гарот упал им на руки с простреленной грудью, сраженный пулей Курумиллы.
Тем временем рассвело, показалось солнце, величественно выплывавшее на горизонте и освещавшее своими лучами апокалипсическую картину разбушевавшейся природы, но все же вселившее немного мужества в растерявшихся людей.
Краснокожие с отличающей их живостью и ловкостью изготовили около двадцати пирог и начали спускать их в волны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76