.. Не мешайте мне разделаться с этим негодяем, как он того заслуживает! — сказал скваттер, бросая на миссионера свирепый взгляд. — Его жизнь принадлежит мне…— Молодой человек, — возразил миссионер. — Жизнь каждого человека принадлежит Богу, и только Он один имеет право отнимать ее… Опустите ваш пистолет! — а затем, обращаясь к брату Амбросио, сказал ему, делая ударение на каждом слове: — Вы позорите одежду, которую носите!.. Бросьте пистолеты!..Монах поклонился и, спрятав свои пистолеты, проговорил тихим и слащавым голосом:— Отец мой, я защищал только свою жизнь от этого сумасшедшего. Клянусь Богом, что я делал это поневоле… Этот человек явился сюда затем, чтобы заставить нас отдать ему несчастную девушку, но я и этот кабальеро, — прибавил он, показывая на гамбусино, — ни под каким видом не можем согласиться на это.Андреc Гарот кивком головы подтвердил слова монаха.— Я хочу вырвать девушку из ваших рук и отдать ее отцу! — вскричал Шоу.— О ком это вы говорите, друг мой? — спросил миссионер, видимо, сильно встревоженный.— О ком же я могу говорить с вами, — продолжал американец» — как не о донне Кларе Сарате, которую силой держат здесь эти негодяи.— Да неужели это правда? — с удивлением спросил отец Серафим. — Неужели это правда, что донна Клара здесь?— Спросите у этих людей! — грубо отвечал Шоу, стукнув прикладом ружья о пол.— Правда ли это? — спросил священник.— Правда, — подтвердил гамбусино.Отец Серафим нахмурил брови, бледное лицо его покрылось румянцем.— Милостивый государь, — сказал он, задыхаясь от негодования, — я приказываю вам, именем Бога, которому вы служите, немедленно вернуть свободу несчастной девушке, которую вы держите взаперти вопреки всем Божеским и человеческим законам… Я сам передам ее в руки родных, которые оплакивают ее потерю.Брат Амбросио поклонился и, опустив глаза, отвечал лицемерным тоном:— Вы ошибаетесь, отец мой… Я не принимал никакого участия в похищении бедного ребенка, напротив, я всеми средствами, всей своей властью пытался помешать совершению этого злодеяния… И, если хотите знать правду, отец мой, — прибавил он, — в ту минуту, когда ворвался этот сумасшедший, гамбусино и я, мы решили во что бы то ни стало освободить донну Клару и передать ее тем, кому она принадлежит.— Я хочу верить вам, милостивый государь, и если я невольно оскорбил вас, простите меня, но все говорило против вас… Теперь же, чтобы оправдать себя в моих глазах, вам стоит только исполнить мое желание.— Я готов исполнить ваше желание, отец мой, — отвечал монах.По его знаку Андреc Гарот вышел. Шоу, до сих пор неподвижно стоявший в углу, вдруг вскинул винтовку на плечо и, обращаясь к миссионеру, сказал ему почтительно:— Святой Отец, теперь мое присутствие бесполезно здесь; прощайте, мой уход доказывает вам, что я не имел в виду сделать что-нибудь дурное.С этими словами он круто повернулся и вышел из ранчо.Несколько минут спустя после ухода скваттера, в комнату вошел гамбусино; девушка следовала за ним.Донна Клара оказалась одетой уже не так, как одевались в то время девушки ее круга. Красный Кедр, желая по возможности изменить ее наружность, заставил ее надеть платье индианки, которое ей очень шло.Увидев миссионера, донна Клара, не помня себя от радости, бросилась к нему со слезами, вскрикнув раздирающим душу голосом:— Святой Отец! Спасите меня!.. Спасите!..— Успокойтесь, дочь моя, — кротким голосом сказал ей священник, — теперь вам нечего больше бояться — я с вами.— Уйдемте отсюда! — продолжала она упрашивать миссионера.— Да, дочь моя, мы уйдем отсюда… успокойтесь и не плачьте больше!..— Вы видите, отец мой, — вмешался лицемерный брат Амбросио, — что я не солгал вам.Миссионер бросил неопределенный взгляд на монаха.— Мне хотелось бы, чтобы это была правда, — сказал он затем. — Господь, читающий в наших сердцах, знает, правду вы говорите или нет… Я сейчас же увожу молодую девушку с собой.— Пожалуйста, отец мой, я очень рад, что она будет находиться под вашим покровительством.И, подняв с полу плащ, который дон Пабло накинул на голову Красному Кедру, монах осторожно набросил его на дрожащие плечи донны Клары, чтобы скрыть ее костюм.Отец Серафим взял за руку молодую девушку и вместе с ней вышел из ранчо.Брат Амбросио долго следил за ними взглядом, затем он вернулся в комнату и крепко затворил дверь за собой.— Ну, — обратился к нему с вопросом Андреc Гарот, — какого вы мнения обо всем этом, сеньор падре?— Мне кажется, что нам тут жаловаться не на что, и потом… все, что ни делается, все к лучшему…— А Красный Кедр?— О! Это я беру на себя и обещаю вам сделать нас такими же белыми, как снег на вершине Caffre de Perote Высокая гора в Мексике, вершина которой покрыта вечным снегом. (примеч. автора)

.— Гм! Это будет трудновато.— Увидим. ГЛАВА XIV. Тайна Покинув ранчо Койота, Красный Кедр пришпорил свою лошадь и галопом помчался по направлению к юго-западу.Так ехал он около трех четвертей часа и наконец подъехал к дому, в одном из окон которого горели в качестве условного знака три свечи.Огонь этот, очевидно, служил сигналом для скваттера, потому что, подъехав к дому, он спрыгнул с лошади, привязал ее к лиственнице и, осторожно скрываясь за кустами, три раза через известные промежутки прокричал с удивительным искусством по совиному.Свет в окне исчез как бы по волшебству.Из окна высунулась чья-то голова, беспокойно осмотрелась кругом, а затем снова скрылась, пробормотав настолько громко, что американец мог расслышать каждое слово:— Кругом все спокойно.— А между тем, — отвечал скваттер, не показываясь, — койоты бродят в долине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95