— Поблагодарите от моего имени монсеньера Рескатора, — сказала Анжелика.Перро многозначительно подмигнул ей и, уверенно ставя ноги в огромных сапогах из тюленьей кожи, вразвалку удалился.В твиндеке слышался громкий храп. Гугеноты потушили и второй фонарь, оставив свет лишь около раненого. Но и с ним, кажется, все было в порядке — он спокойно спал. Анжелика завернулась в свое роскошное одеяло.Утром ее спутницы не преминут обратить внимание на ту особую честь, которой вдруг удостоилась госпожа Анжелика. Неужели Рескатор не мог прислать ей что-нибудь поскромнее, не так бросающееся в глаза? Нет, он сделал это нарочно. Его это так забавляет — выводить всех из равновесия, разжигать в людях удивление, зависть, пробуждать в них низменные чувства или же ввергать их в неистовство.Это одеяло — не просто одеяло, это оскорбление, брошенное в лицо ее обнищавшим друзьям.Но, возможно, у него просто нет других? Рескатор окружает себя дорогими вещами. Он не умеет делать скромные подарки. Он счел бы это недостойным. В нем чувствуется прирожденное благородство духа, как у… «У него нет шпаги, он носит вместо нее саблю, но я могла бы поклясться, что он дворянин… Приветствие, с которым он нынче вечером обратился к дамам, не было ни игрой, ни позерством. Он не умеет приветствовать иначе, как в изысканных выражениях— для него это совершенно естественно. И я никогда не встречала человека, который бы умел носить плащ с таким изяществом, кроме.., кроме…»Размышления неизменно подводили ее к желанию сравнить его с кем-то, но это неуловимое сравнение упорно от нее ускользало. Где-то в ее памяти жил образ человека, которого ей так напоминал Рескатор…«Он похож на кого-то, кого я знала. Может быть, поэтому мне иногда кажется, будто мы хорошо знакомы, и я веду себя с ним так, словно он мой старый друг… Видимо, тот, другой, был человек такого же склада, ведь когда я говорю себе „похож“, я не имею в виду внешность — лица Рескатора я никогда не видела… Но эта непринужденная манера держаться, легкость, с которой он подчиняет себе других и в то же время как бы над ними насмехается.., да, все это мне знакомо… И потом, тот, другой, тоже носил маску…»Ее сердце затрепетало.Ее вдруг бросило в жар, потом в холод. Она села и поднесла руку к горлу, словно пыталась отбросить сжимавший его необъяснимый страх.«Он носил маску… Но не всегда — и когда он снимал ее…»Она едва удержалась от вскрика — внезапно все в ее сознании встало на свои места.Она вспомнила.И тут же нервно рассмеялась.«Так вот оно что!.. Теперь я знаю, на кого он похож… На Жоффрея де Пейрака, моего первого мужа… А я-то никак не могла припомнить, кого он мне напоминает…»Но странная лихорадка не оставляла ее — она опять вся горела как в огне. В голове одна за другой вспыхивали разноцветные молнии, озаряя мрак, словно сигнальные ракеты той далекой ночью в Кандии…«Он похож на него!.. Он закрывает лицо маской.., он властвовал на Средиземном море… А что, если это… ОН?»Ей вдруг стало трудно дышать. Казалось, что сердце сейчас разорвется от переполнившей его муки и радости.«ОН… А я его не узнала!..»Потом удушье отпустило ее, она смогла перевести дыхание.., и почувствовала одновременно облегчение и разочарование.«Какая же я дура!.. Боже мой, что за безумная мысль! Это просто смехотворно!»Перед ее мысленным взором вновь предстала прекрасная Тулуза и сеньор в красном, вышедший навстречу ей, своей юной супруге. Почти забытая картина… Пусть черты его лица немного стерлись в ее памяти, но она очень ясно видела густые, вьющиеся черные волосы, чьей красоте она так удивилась, когда узнала, что это не парик. И другое, главное — прихрамывающую походку, которая так испугала ее тогда и из-за которой его прозвали Великим лангедокским хромым.«Какая же я дура! Как я могла хотя бы на секунду вообразить себе такое?»Поразмыслив, она признала, что между Рескатором и ее мужем действительно есть что-то общее — было от чего впасть в заблуждение и предаться фантазиям. Непринужденная манера разговора, насмешливый ум… Но у Рескатора такая странная форма головы — как у хищной птицы.., она кажется маленькой на широких гофрированных воротниках его испанских костюмов. К тому же у него уверенная походка, крепкие плечи…«Мой муж был хромой… Но он так хорошо приспособился к своему увечью, что о нем забывали… Его блестящее остроумие восхищало, но в нем не было злости, как у этого морского авантюриста…»Она вдруг осознала, что вся покрыта потом, будто после приступа лихорадки. Плотнее завернувшись в мягкое одеяло, она задумчиво погладила его пальцем.«Злости?.. То ли это слово?.. Жоффрею де Пейраку, пожалуй, тоже были свойственны такие широкие, рыцарственные жесты… Но как я посмела их сравнивать! Жоффрей де Пейрак был самым знатным дворянином Тулузы, могущественным сеньором, чуть ли не королем. А Рескатор, хотя он с присущим ему самомнением и заставляет других величать себя „монсеньором“, в конце концов всего лишь авантюрист, живущий грабежами и незаконной торговлей серебром. Сегодня он сказочно богат, а завтра — беден как нищий и на него постоянно охотятся, чтобы изловить и повесить. Эти корсары воображают, будто могут сохранить свое богатство, но на самом деле положение у них непрочное… Быстро наживутся, а потом так же быстро разорятся…Ей вспомнился маркиз д'Эскренвиль, смотрящий на свой объятый пламенем корабль.«Все они — игроки, но игроки опасные, потому что их выигрыш всегда зиждется на смерти других людей. А Жоффрей де Пейрак, напротив, был эпикурейцем. Он презирал насилие. Такие, как Рескатор, строят свое существование на трупах… На его руках кровь…»Она подумала о Канторе, о галерах, которые пустил ко дну этот пират.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23