— А тебе не кажется, что я уже выросла? — промурлыкала она, ласкаясь и покусывая его шею.
— Местами — да, ты действительно похожа на взрослую, — охотно согласился он. Руки Ривза, ласкавшие тело женщины, как бы подтверждали справедливость его слов.
На некоторое время любовники угомонились, свернувшись и прижавшись друг к другу под узким пледом. Они лежали на полу, но совсем не ощущая неудобства. Подушкой им служил обернутый в свитер Ривза рюкзак Джордан, из которого предварительно было вытряхнуто все содержимое. В печке потрескивали и весело стреляли сухие поленья. Золотистые блики огня плясали на темных стенах.
Пальцы Ривза пробежали по позвоночнику женщины.
— Неужели ты собираешься торчать в этом своем магазине до конца жизни?
— Этого у меня не получилось бы даже при всем желании. Меня уволили.
Его ладонь замерла.
— Уволили? Когда? Почему?
Она тихо засмеялась.
— На первый твой вопрос отвечаю: да, уволили. На второй: сегодня утром, поскольку босс прочитал статью о моей помолвке с Гельмутом и решил, что в работе я больше не нуждаюсь. Это, кстати, является ответом и на твой третий вопрос. Не успел остыть мой труп, как работу в магазине получила дочка самого главного хозяина, — беззаботно добавила она.
— Ах он сволочь… Да-а, плохи дела. Теперь понятно, почему сегодня утром ты ни за что ни про что спустила на меня всех собак. Я сожалею, Джордан. Скажи, чем я могу помочь? Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?
— Нет. Поначалу я, мягко говоря, расстроилась. А теперь, — женщина просунула стройную ногу между его бедер, — мне кажется, что это не так уж и важно. Работа в Люцерне сделала свое дело. После смерти Чарльза мне хотелось жить, работать и дышать, не ощущая вмешательства со стороны родителей, друзей и прочих навязчивых доброжелателей. Эти три года, проведенные в Швейцарии, были для меня чем-то вроде затянувшегося отпуска. Теперь мне нужно заняться чем-нибудь серьезным и, пожалуй, увлекательным.
— Когда ты возвращаешься в Штаты?
Они старательно избегали упоминать имя Гельмута и то, какую роль он может сыграть в ее судьбе. Конечно же, он незримо присутствовал здесь, его имя вертелось на языке у каждого из них, но ни один не произнес его вслух.
Джордан поняла, что если уж Ривз спрашивает о том, когда она собирается вернуться в Соединенные Штаты, то наверняка знает, что она не намерена выходить замуж за немца.
— Я обязательно вернусь домой, только еще не знаю, когда, — ответила она, — Наверное, постараюсь найти какое-нибудь приятное тихое местечко, осяду там и начну писать. Я всегда мечтала об этом.
— Что же именно ты собираешься писать? — поинтересовался Ривз.
— Пособия по сексу, — прыснула она и почувствовала, что грудь мужчины, на которой покоилась ее голова, затряслась от беззвучного смеха. Он схватил ее и затащил на себя.
— Для этого необходимо досконально изучить предмет, о котором собираешься писать.
— На алтарь науки я готова принести любые жертвы, — со смехом парировала Джордан и, наклонив голову, попробовала на вкус его губы. — Не согласишься ли ты стать моей подопытной морской свинкой?
— Хрю-хрю…
Джордан скорчилась от смеха.
— Морские свинки не хрюкают, балбес!
— Разве? А что же они в таком случае делают?
Она стала показывать ему, чем любят заниматься морские свинки, и тема ее ближайшего будущего была временно закрыта.
— Итак, допустим, твой первый самоучитель по сексу стал бестселлером. Что дальше?
Завернувшись в плед, они сидели перед печкой и смотрели на огонь.
— Я никогда не стану писать самоучители по сексу. — Джордан толкнула его локтем под ребра.
— Это будет огромной потерей для всей читающей общественности. Ты в этом деле — эксперт. — Он поцеловал ее в кончик носа и спросил: — А что же в таком случае ты собираешься писать?
— Может, путеводители для американцев, путешествующих по Европе, может, фантастику… Я еще не решила. Моя главная цель — обустроиться в каком-нибудь тихом месте и создать свой маленький уютный мирок. А что намерен делать ты?
— Наверное, буду и дальше колесить по свету со своей верной камерой.
— О-о…
Их цели в жизни были полярны, как север и юг. И снова вопрос о том, что ждет их завтра, был скомкан и заброшен в угол. У них не было общего будущего, а все настоящее сосредоточилось в тех четырех стенах, в которых они были заперты сейчас.
— Я изголодался, — прошептал он ей на ухо. Они снова лежали, укрывшись пледом, переплетя ноги и крепко обнимая друг друга.
— Какой же ты ненасытный!
— Знаю. Мне всегда хочется есть.
Джордан подняла голову с подушки и посмотрела в его хитрые зеленые глаза.
— Давай-ка уточним, о каком именно аппетите мы сейчас говорим.
— А-а, так ты — о еде?
Джордан ткнула ему в живот кулаком и освободила свои руки и ноги.
— Что ты будешь на завтрак: копченые устрицы или паштет?
— Фу-у…
— Может, тогда — бутерброд с маслом?
— Вот это уже лучше.
Джордан вынула из корзинки нарезанный хлеб, масло и, вернувшись к Ривзу, стала намазывать бутерброд. Он лениво наблюдал за ее движениями.
— А разве ты сама не проголодалась? — спросил мужчина, заметив, что она ничего не сделала для себя.
— Нет, но на тот случай, если мы, отрезанные от цивилизации, застрянем здесь на долгие годы, запомни: ты должен мне один бутерброд с маслом.
Пока он ел, Джордан забавлялась, играя с мочками его ушей. Затем ее руки принялись массировать ему шею и плечи.
— У тебя это неплохо получается, — похвалил он и откусил от бутерброда большой кусок.
Джордан не устраивало такое почти безразличное отношение к ее мастерству. Она позволила своим пальцам нежно пробежаться по его груди, и Ривз сразу перестал жевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55