он ничего не видел, любуясь ее гладкой кожей.
– Но зачем, черт побери?
– Я же сказала. Все ради моста.
– Какого моста, мать твою?..
Она вывернулась из его объятия и одним сердитым взмахом головы перебросила волосы за спину.
– Я все объясню, когда вы окрепнете, возможно, утром.
Не отрывая от нее глаз, Скаут позволил ей уложить себя на подушки. Устроив его поудобнее, она убедилась, что вода в пределах его досягаемости, а москитная сетка надежно защищает ложе, и погасила лампу.
Он слышал шаги ее босых ног по деревянному полу, а потом увидел, как она выскользнула за дверь.
Скаут долго смотрел в темноту, но заснуть ему не удавалось. Он даже не сумел расслабиться. В голове все путалось, но сон не приходил.
Он ругал себя за мягкотелую уступчивость. Какого черта он позволяет всему этому продолжаться? Верно, она хитра, но ведь и он далеко не дурак. И есть люди, которые даже считают его довольно хитроумным.
Он крупнее ее, весит намного больше. Она, правда, рослая, выше, чем другие островитянки, но он помнил, что даже на высоких каблуках она едва доходила ему до подбородка… Да, у них обоих удачный рост – очень удобно целоваться, очень…
– Дьявол! – Он выругался, ворочаясь в темноте, едва разбавленной лунным светом из окна. Не стоит ему вспоминать об их поцелуе, или он оправдает мнение тех трех женщин, что сравнили его с маленьким дьяволом – тем божком с перманентной эрекцией. И потом, ему следует сосредоточиться на случившемся и обдумать ситуацию, в которую он попал.
Судя по всему, Шанталь Дюпон пользовалась в деревне большим авторитетом и неограниченной властью, но при этом он не заметил, чтобы у дверей дежурили вооруженные охранники. Интересно, трудно ли будет скрутить ее и заставить признаться, где спрятан джип, или принудить отвезти его на этом джипе на другую сторону острова? Кстати, куда подевался пистолет, из которого она его ранила? Пока он валяется в этой постели, которая больше подошла бы для лилипута, ему уж точно не найти ее пистолет.
При этой мысли он решительно откинул простыню и москитную сетку. Затем сел, однако на этот раз осторожно спустил ноги с кровати. И все равно левую ногу словно огнем ожгло.
Встав на одну ногу, а другую держа на весу, Скаут еще вспомнил, что он совершенно голый. Он дотянулся до висевшего полотенца и, завладев им, обернул его вокруг талии. Слишком солидно, но все же лучше, чем ничего.
Еще раньше он заметил в углу метлу. К ней он и запрыгал на правой ноге, хватаясь по пути за мебель, чтобы не упасть.
К тому времени, когда он добрался до метлы, на лбу у него выступил пот. Он дышал открытым ртом, будто пробежал пять километров в гору. Опираясь на метлу, он с этим импровизированным костылем направился к двери. Голова у него кружилась, и дверь оказалась несколько в стороне от того места, где, как он прикинул, она должна находиться.
В доме царила тишина, нарушаемая только ропотом океана. Стихия где-то совсем рядом. Скаут поискал на ощупь какие-нибудь выключатели, но, как он и ожидал, никаких признаков электричества не оказалось. Не было и телефона. Однако дом был хорошо обставлен, безукоризненно чист и полон красивых вещей. Повсюду книги, их стопки на столах, полках, даже на полу. Некоторые на французском, какая-то часть на английском.
Стараясь производить как можно меньше шума, он, превозмогая боль, с трудом прошел через просторную гостиную и направился по коридору мимо еще одной спальни, где постель была расстелена, но пуста, дошел до следующей большой комнаты, разделенной резной ширмой на спальню и кабинет.
На огромной кровати тоже никого не было. Шанталь сидела в кабинете. Тусклая керосиновая лампа слабо освещала помещение, и лицо Шанталь оставалось в тени. Женщина полулежала в кожаном кресле, положив ноги на угол заваленного бумагами письменного стола, на котором царил полный беспорядок. Она была в очках. На коленях у нее лежала книга.
Шанталь настолько углубилась в чтение, что не услышала его приближения. Ее темные волосы подобно плотному занавесу свисали со спинки кресла, и лишь несколько прядей обрамляли безукоризненное лицо. Она расстегнула и развязала рубашку – видимо, собиралась ее снять, но потом передумала.
При виде идеально округлых грудей, увенчанных сосками, словно созданными для мужских губ, Скаут ощутил пульсацию отнюдь не в больной ноге. Он попытался отогнать похотливые мысли, но когда заговорил, голос его прозвучал хрипло:
– Ты все объяснишь мне прямо сейчас.
Она вздрогнула. Ноги бухнулись на пол, и книга слетела с колен. Шанталь резко подняла голову. Сквозь толстые стекла очков она вглядывалась в полумрак, различила наконец размытые очертания его силуэта, и потребовалась несколько секунд да его сверлящий взгляд, пока она сообразила, что ее рубашка распахнута. Она поспешно запахнулась и сняла очки.
– Мистер Ритленд, каким образом…
– Кончай с этим «мистер Ритленд», а? Я же не официальное лицо и не гость в твоем доме. Я твой пленник. Ты видела меня голым, и я бы тоже не отказался полюбоваться тобой, особенно когда целовал тебя и массировал твой сосок. Так что мы вполне можем обращаться друг к другу по имени.
Он испытал какое-то извращенное удовольствие, заметив, как обидело Шанталь его заявление. Но одновременно он поразился собственному цинизму. Дома он никогда не посмел бы так разговаривать с женщиной… с любой женщиной. Он читал о мужчинах, дичавших в отрыве от цивилизации и привычного окружения, но от себя такого не ожидал. Тем более в такие короткие сроки. Хотя, конечно, его жестоко провоцировала именно эта женщина с потрясающими синими глазами, которая теперь с надеждой смотрит ему в лицо, словно ожидая извинений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50