Она была раздражена не столько его поведением, сколько ударами собственного сердца и всплесками возбуждения, которых она прежде не знала.
Он поровну разделил постельные принадлежности и обернулся к ней. Она встретила его уничтожающим взглядом, который был хорошо знаком ее подчиненным. Обычно он предвещал неприятности для того, кто допустил досадную оплошность.
– Мне бы хотелось принять душ.
– Забудьте об этом.
– Мне нужно в туалет! – воскликнула она.
– Это разрешается.
– Как великодушно с вашей стороны, – ласково сказала она. Она прошествовала мимо него, взяла свои чемоданы и зашагала к двери. – Показывайте дорогу, стражник, – сказала она.
Его золотистые брови грозно нависали над пронзительными голубыми глазами, но он молча открыл дверь и повел ее по темному холлу в крошечную туалетную комнату под лестницей.
– Не стесняйтесь надеть на себя что-нибудь более удобное, – посоветовал он.
Он стоял так близко, кругом было темно. Без каблуков она оказалась настолько ниже его, что он горой нависал над ней, и Эрин почувствовала, как у нее вдруг подкосились ноги. Коленки дрожали от напряжения.
Пытаясь скрыть смущение, она произнесла:
– Вам бы этого очень хотелось, не так ли?
Она старалась, чтобы эти слова прозвучали обвинением, но они вышли больше похожими на предложение.
Он сделал шаг еще ближе, и ее обдало жарким дыханием, хотя темнота скрывала его лицо. Он еще подвинулся и прижал ее к стене. Его тело, как и ее, было напряжено. Будто ее прижала статуя.
Но статуя ожила.
Глина еще не успела запечься на ее поверхности. Она, наоборот, еще подвергалась лепке – под влиянием ее тела. Она принимала ту форму, которая совпадала с ее линиями, пока не совпала идеально.
Уголком глаза она увидела, как он поднял руку, и подумала, что сейчас он обнимет ее. Но он просто щелкнул выключателем в туалете у нее за спиной.
Внезапно вспыхнувший свет разрушил то, что, казалось, продолжалось целую вечность. Она быстро отвернулась и втащила в туалет свои чемоданы.
– Не очень-то затягивайте, не то мне придется вытаскивать вас отсюда.
– А вы что же, останетесь здесь? – спросила она в ужасе, видя, как он прислонился к косяку.
– Угу, – сказал он, утвердительно мотнув головой.
Губы ее гневно сжались, и она намеренно сильно захлопнула дверь перед его смеющейся физиономией.
Она опустила чемоданы на пол и оперлась рукой па раковину. Сделав несколько глубоких вдохов, попыталась стереть из памяти его лицо. Оно еще стояло у нее перед глазами, и она продолжала дрожать даже после того, как включила холодную воду.
Какой грубиян! Отвратительный! Бесчувственный! А она, идиотка, вся дрожит в полном смятении от одного его присутствия. Ей в самом деле хотелось, чтобы он поцеловал ее еще. Господи, прости!
И все же ее очень интересовало, каков будет его настоящий поцелуй. Тот, каким он наградил ее сегодня днем, был только пробой. Он просто хотел проверить, насколько она выдержит легенду о своем братце. Тот поцелуй был жесткий и неистовый. Но на одну миллионную долю секунды, когда его язык перестал исследовать глубины ее рта, а легонько коснулся кончика ее языка, разве это не было проблеском сладчайшей ласки?
Нет! – подумала она и принялась яростно чистить зубы в надежде смыть следы того долгого поцелуя.
Она наложила на лицо крем и расчесала волосы. Было нелегко открыть большой чемодан в крошечном помещении, но она умудрилась приоткрыть щелку, достаточную, чтобы просунуть руку.
На ощупь она выбрала джинсы и футболку. Джинсы были не те модные, жесткие, которые она обычно носила. Это были старые, вылинявшие и застиранные до мягкости. Извиваясь и изгибаясь, она высвободилась из своего мятого костюма и натянула джинсы.
На минуту она задумалась, снять ли лифчик.
Перспектива спать в нем всю ночь ей не улыбалась, поэтому она расстегнула застежку быстро, пока не передумала, и, почувствовав свободу, облегченно вздохнула. Хотя на своем последнем дне рождения она решила расстаться с самоуверенностью молодости, но все же ее фигура манекенщицы была еще достаточно крепка, чтобы иногда позволять себе обходиться без лифчика. Сегодня это и вовсе не имело значения.
Натянув майку через голову, она поняла, что после последней стирки она подсела и теперь слишком се обтягивает. Теперь уже то, что она без лифчика, начинало иметь значение. Ее груди выглядели слишком бесстыдными, чтобы быть без лифчика. Со вздохом она ухватилась за край футболки, чтобы стянуть ее, но тут Ланс постучал в дверь.
– Хватит, – сказал он коротко.
– Еще одну минуту. Я почти гото…
Не успела она договорить, как он уже распахнул дверь. Он застал ее, когда она, взявшись руками за край майки, собиралась ее снять, и успел увидеть гладкий живот и два полукруга под мягким розовым хлопком.
Эрин опустила майку. Как магнитом, его глаза были притянуты к ее груди. Она чувство – вала, как напряглись под тугим хлопком ее соски. До замужества, во времена работы в домах модели, она привыкла часами стоять почти обнаженной, пока модельеры и портнихи вносили свои изменения. Но никогда прежде она так не чувствовала своего тела.
Подавив внезапный приступ стыдливости, она закричала:
– Ну и наглец! Я ведь сказала, что через несколько минут выйду!
Ланс, похоже, потерял дар речи. Казалось, его мозг лишился способности посылать правильные сигналы органам речи. Он поспешно сделал глотательное движение и произнес как можно более суровым тоном:
– А я сказал вам, что время вышло.
– Могу я по крайней мере принять таблетку? Я сегодня пропустила.
Она рылась в косметичке, стараясь скрыть дрожь в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56