Она отвернулась и крепко зажмурилась. Взяв ее за подбородок, Джек повернул ее лицо к себе. Она открыла глаза, но смотрела на него холодно, отстраненно.– Вы правы, это не мое дело. Но я ведь вижу, что вы делаете с собой.Ее злой взгляд сказал ему: «И что же?»– Вы вините себя за то, что не любили Делрея так, как он любил вас. – Он сжал ее плечи. – Не надо, Анна. Вам не в чем себя винить. Вы и так многое принесли в жертву. Ваше образование. Ваши занятия фотографией. Вашу светскую жизнь. Даже речь. Вы не могли ответить на его любовь. Он это знал. И любил еще больше за то, что вы оставались с ним.Сначала Анна, казалось, была готова спорить, но затем напряжение ее покинуло. Плечи поникли, мышцы лица расслабились, и написанное на нем высокомерие сменилось глубокой печалью. Она опустила глаза.Этот взмах ресниц неожиданно показался Джеку чрезвычайно сексуальным. И тут же в его сознании всплыл мысленный образ, который он весь день старался от себя отогнать. Теперь можно было его вспомнить.Она прибежала к нему в трейлер прямо с постели. Ночная сорочка, которая была на ней надета, отнюдь не предназначалась для обольщения – ни в коем случае. Но тем не менее она выглядела очень легкой, прямо-таки воздушной – как будто могла расплавиться от прикосновения. И под ней вряд ли было еще что-то надето.Джек не мог об этом думать, пока медсестра из больницы говорила по телефону о критическом состоянии Делрея. Потом Дэвид пролил молоко, Анна поспешила в больницу, а Джеку пришлось и выполнять работу на ранчо, и присматривать за Дэвидом, так что у него просто не было времени на такую роскошь, как воспоминания об Анне в ночной рубашке.Но теперь он мог позволить своему воображению разыграться и живо представлял себе, что именно находилось под просторной сорочкой. Из-за росы рубашка прилипла к ногам Анны, и поэтому женщина казалась особенно хрупкой и беззащитной. По сравнению с волосатыми ногами и грудью Джека ее кожа выглядела необыкновенно гладкой и нежной.Джек чувствовал себя словно горилла, нависшая над бабочкой.Сейчас это чувство к нему вернулось. Стоя рядом с Анной, он ощущал, как мягко вздымается и опускается ее грудь. Одно небольшое движение – и они прижмутся друг к другу. Собственно, даже этого не требуется – надо лишь слегка наклониться.В обществе любой другой женщины Джек не стал бы долго раздумывать. Инстинкт подсказал бы ему, когда нужно начинать любовную игру, когда целовать и когда раздевать. Как вести себя с на все согласными незнакомками, он знал. Вечером он укладывал их в постель, а утром оставлял, ощущая физическое облегчение и не испытывая никакой привязанности.В отношении Анны, однако, стандартные приемы обольщения не подходили. Анну он знал. Он знал ее семейные обстоятельства, знал ее семью, знал, как она уязвима сегодня ночью, и догадывался, как потом она будет ненавидеть его, если он этим воспользуется.Правда, это не был какой-то сиюминутный приступ похоти.Желание зародилось у Джека не сейчас, оно возникло в минуты их первой встречи и с тех пор все росло и росло. Долгое время он отказывался это признать – даже когда заметил, как она наблюдает за ним во время работы в загоне, даже когда понял, что эпизод в сарае кое-что для нее значит. Конечно, это ему льстит, но Джек не стал предпринимать никаких новых шагов, потому что… ну, потому что он не собирается здесь долго оставаться.И потому что он не отец Дэвиду.Самым большим препятствием, однако, был Делрей. Зная о его чувствах к Анне… Нет, ничего такого не могло бы случиться. Ни за что. Он не позволил бы себе завести интрижку, даже если бы Анна сама проявила инициативу.Но Делрея больше здесь не было, и Джеку отчаянно хотелось дотронуться до нее. Однако он сдержался. Ибо в этой ситуации возможно одно из двух – или она ответит ему и они, забыв обо всем, займутся сексом, или она скажет, чтобы он убирался вон, и пошлет Джека собирать вещи.В любом случае он проиграет.Поэтому он убрал руки с ее плеч – вернее, сначала опустил руки так, что они скользнули к запястьям, а потом сделал шаг назад. Она подняла голову. Едва ворочая языком, Джек сказал:– Шли бы вы в дом, Анна.По выражению его лица она должна была понять, что Джек блюдет ее интересы – ведь если она задержится еще на секунду, некое хрупкое равновесие нарушится и в один миг все может измениться. И если она не хочет, чтобы это случилось, ей надо немедленно уйти.Заколебавшись лишь на мгновение, Анна быстро отошла в сторону и исчезла в дверях.Глядя, как она уходит, Джек прошептал:– Делрей, на твоем месте я бы так не смог. 30 – Что это с ним такое? – Сидя на заднем сиденье угнанной машины, Конни Скэггс старалась держаться поближе к окну.В противоположном углу, скорчившись, сидел Майрон Хаттс.Его длинные ноги едва умещались в пространстве между передним и задним сиденьями. Колени поднимались едва ли не до подбородка.Глядя на ее отражение в зеркале заднего вида, Сесил сказал:– Он немножко не от мира сего, милая, вот и все. Но Карл говорит, что если к нему привыкнуть, то его странность перестаешь замечать. Верно, Карл?– Нуда, я именно так и говорил. – Карл, сгорбившись, сидел на пассажирском сиденье, воротник рубашки закрывал ему рот, в результате чего его бормотание казалось еще более неразборчивым.От него меня в дрожь бросает, – бесцеремонно заявила Конни, как будто Майрон не мог ее услышать. – Пусть он не прикасается ко мне своими противными белыми руками.– Он не будет тебя беспокоить, – заверил ее Сесил.– Я просто предупреждаю… – Она выдержала паузу, затем, сложив руки на животе, отвернулась от Майрона и стала смотреть в окно, хотя снаружи царила тьма и увидеть там ничего было нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118