– Тебе надо было пойти на банкет. Там была большая толпа. Много твоих знакомых.– Что мне, разориться, что ли? Билеты были по двадцать баксов за штуку.Его удержала не цена билета. Даже если бы билеты были бесплатными, он все равно не пошел бы на общественное мероприятие. А то, что ей хотелось пойти, – это ему даже в голову не пришло. Эззи Хардж всю ее жизнь был шерифом.Анна считала, что он заслужил хорошие проводы. Но если бы она предложила пойти, Делрей не согласился бы.Когда Дин впервые привел ее к себе домой, чтобы познакомить с отцом, то предупредил, что Делрей большой домосед. Потом Анна убедилась, что это еще мягко сказано.Мать Дина, Мэри, была второй женой Делрея. До того как нашел счастье в новой семье, Делрей пережил тяжелые времена, которые оставили на нем свой отпечаток.А после смерти Мэри и Дина Делрей вообще никуда не выезжал. Постепенно его немногочисленные друзья перестали извещать его о встречах, но он, казалось, этого даже не заметил.Сначала Анна думала, что Делрея смущает ее физический недостаток и ему неудобно использовать в общественных местах язык жестов. А может быть, ему совестно оставлять дома молодую вдову, особенно после того, как родился Дэвид.Но постепенно она поняла, что его затворничество не имеет к ней особого отношения. Делрей просто не любил людей. Его раздражало их любопытство. Любое проявление дружбы или сочувствия он отвергал, сомневаясь в подлинности стоящих за ними мотивов. Он предпочитал жить в добровольной изоляции, поэтому физический недостаток Анны был ему даже удобен, поскольку предоставлял необходимый предлог.– Ты сделала все, что хотела?Этот вопрос прервал ее размышления. Внезапно что-то вспомнив, она приложила палец к губам, делая знак подождать, и вытащила из сумочки визитную карточку.– Эмори Ломаке. – Произнеся это имя, Делрей выругался – как надеялась Анна, вполголоса, чтобы не услышал Дэвид.– Я ездила в банк, – сказала она. – Мистер Ломаке прошел через весь вестибюль только для того, чтобы поздороваться.– Масленый ублюдок!Хотя это слово явно выпадало из контекста, Анна поняла, что имеет в виду Делрей. Определение «масленый» очень подходило банкиру. Как только он к ней прикасался, а это происходило при каждой встрече, Анне сразу же хотелось помыться.– Он попросил кассира, который знает азбуку жестов, ему переводить.– И что он сказал?– Он напомнил мне, что срок уплаты процентов истек…– Я отправил ему деньги вчера по почте.– Я так ему и сказала. Он решил, что вам с ним надо встретиться и поговорить, как и когда ты начнешь выплачивать основной долг. Он готов приехать сюда.– Ну еще бы!– Дескать, чтобы тебе лишний раз не ездить в город.– Точнее, для того, чтобы все здесь осмотреть. – Делрей вытащил из стеклянного стаканчика зубочистку и встал из-за стола. – Пойду посмотрю телевизор. Возможно, скажут что-нибудь хорошее.Разговор о банкире его разозлил, а может быть, он немного боялся новостей из Арканзаса. Во всяком случае, когда Делрей выходил из кухни, он был похож на старого медведя, который потерял свои клыки и боится, что больше не сможет себя защитить.– Дедушка на меня сердится? – спросил Дэвид. Анна притянула сына к себе и крепко обняла.– Почему он должен на тебя сердиться?– Потому что я много говорю.– Он не сердится. Он просто беспокоится из-за взрослых дел.– Из-за того дяди в банке? Она кивнула.Дэвид изобразил на лице гримасу отвращения.– Мне он не нравится. От него пахнет зубной пастой. Засмеявшись, Анна передала:– Дедушке он тоже не нравится.– А тебе?Она вздрогнула.– Нет!Эмори Ломаке после рукопожатия задержал ее руку в своей, а во время разговора поглаживал ее по плечу. Анна была с ним вежливой – не более того, но Ломаке, очевидно, не мог отличить обычную вежливость от флирта. В следующий раз, если он до нее дотронется, Анна назовет его задницей и потребует не распускать руки. Только вот станет ли кассир это переводить?– Пора мыться, – сказала она Дэвиду и отправила его наверх.Пока он плескался в ванне с пластмассовыми кораблями, она занялась своим лицом. Обычно она делала это машинально, почти не глядя в зеркало.Однако сегодня Анна принялась внимательно рассматривать свое отражение. Синие глаза ей достались от отца, маленький нос – от матери. Как хорошо, что она унаследовала от родителей самые лучшие черты.Но, к сожалению, своих родителей она потеряла слишком рано. Они умерли один за другим вскоре после того, как она вышла замуж за Дина, – мать от рака печени, отец от сердечного приступа.Как жаль, что они так и не увидели ее здорового, нормально слышащего сына. И Дин тоже не увидел. Разозлившись на себя за то, что вспомнила о грустных вещах, Анна поспешила вытащить Дэвида из ванны. Чтобы потянуть время, он долго-долго вытирался, надевал пижаму и чистил зубы – до тех пор, пока мать его не отругала. Когда наконец мальчик лег в постель, Анна присела рядом с ним на край кровати и стала смотреть, как он молится.Закрыв глаза и сложив руки на груди, Дэвид шептал:– Господи, благослови папу, который уже на небесах. Господи, благослови дедушку. Господи, благослови маму. И благослови, господи, Джека.Анна не была уверена, что правильно разобрала последние слова. Дэвид нечасто менял слова своей молитвы. С тех пор как этот ритуал начал исполняться, дополнительные «господи, благослови» звучали очень редко. Один раз мальчик просил благословить енота, который был у них чем-то вроде домашнего животного. Каждый вечер ему оставляли на веранде еду и потом смотрели из дома, как он пирует. Однажды утром Дэвид нашел енота на дороге мертвым – его переехала машина. Несколько ночей Дэвид за него молился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118