ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
сладко поют, а человеку каюк.
– Вон там я вижу грязного скота – с каким наслаждением нежится он в куче нечистот вонючих, воображая, что это цветы.
– Да, уж это доподлинно скотина, – отвечал Эхенио. – Развратные и похотливые, утопающие в грязи низменных утех, они внушают отвращение всем, а им самим в вонючей гуще мерещатся райские кущи; от них разит, а они того не замечают; зловоние кажется им благоуханием, мерзостная клоака – раем. Такого я издали узнаю. Поверь, это не наш Андренио, это толстосум, чья смерть будет праздником для наследников да червей.
– Как же так? – сетовал Критило. – Почему мы его не находим? Ведь столько скотов видим, столько ослов встречаем! Нет его среди тех, кто везет карету шлюхи, ни среди тех, кто тащит в креслах скотину почище себя, или несет на закорках скота еще несносней, или, накопив капитал, покоится в носилках капитально, или влачит бремя нечистых нравов. Неужто столичные Цирцеи столь сильно изменяют человека? Так сводят с ума детей, что лишают ума родителей? Неужто мало им, что отбирают прикрасы тела? Отымают их и у духа, лишая облика личности! И скажи мне, друг Эхенио, коль найдем его в образе скота, как вернуть ему прежнюю человеческую сущность?
– Уж если его разыщем, – отвечал тот, – это будет не слишком трудно. Многие сумели вполне обрести себя, хотя кое у кого и остается что-то от прежнего скотского состояния. Уж на что дурен был Апулей, но и тот исцелился розой молчания ; расчудесное это лекарство для глупцов, если они, пережевав все телесные услады и познав их гнусность, сами от того не прозрели. Какими были скотами спутники Улисса, а, отведав горьких корней древа добродетели, сорвали сладкий его плод и стали личностями. Мы дадим Андренио пожевать листьев с дерева Минервы , столь чтимого в садах просвещенного и ученого герцога Орлеанского , или же листьев осторожного тутового дерева – уверен, что он быстро обретет себя и станет вполне человеком.
Ходили они, бродили, вконец устали, но ничего не успели, и тогда Эхенио сказал:
– Знаешь, что я придумал? Пойдем-ка в тот дом, где он пропал; может там среди мусора и найдем наш утерянный перл.
Пошли они туда, вошли в дом, стали искать.
– Ах, только время теряем, – говорил Критило, – ведь я уже весь дом обшарил.
– Погоди, – сказал Эхенио, – дай-ка я воспользуюсь своим шестым чувством, это единственное средство против нарушения шестой заповеди .
И вот он заметил, что из большой кучи любострастной нечисти валит густой дым.
– Ага, – сказал Эхенио, – нет дыму без огня.
Раскидав мусор нечистых нравов, обнаружил он дверь, ведшую в жуткое подземелье. Не без труда отворили они ее и при смутном зареве адского огня увидели множество простертых на полу бездушных тел. Красавчики-щеголи, у кого волос долог, да ум короток; мужи ученые, но дураки; богатые старики. Глаза открыты, да ничего не видят, а кое у кого завязаны безжалостными повязками. Большинство едва-едва дышало. Все без понятия, все в забытьи, а сами наги – хоть бы простынкой кто прикрыл вместо савана. Посреди них лежал Андренио, но настолько изменившийся, что родной отец, Критило, не сразу его узнал. Бросился к нему Критило с плачем и воплями – тот не слышит; пощупал руку – ни пульса, ни тепла. Тем временем Эхенио заметил, что смутный свет в подземелье идет не от факела, но от белой нежной руки, прямо из стены выделявшейся, руки, увитой нитями жемчуга, стоившими кому-то многих слез, с пальцами в дорогих алмазах, ценою фальши добытых; сияли эти пальцы как свечи, но исходил от них не свет, а прожигавший до нутра пламень.
– Что это? Рука повешенного? – спросил Критило.
– Нет, палача, – отвечал Эхенио, – она душит и приканчивает.
Он немного отстранил эту руку, и тотчас тела на полу зашевелились.
– Пока она горит, им не пробудиться.
Сильно дунув, попытался Эхенио ее погасить, но тщетно: огонь тот давала смола, от ветра любовных вздохов и от влаги слез он только разгорается. Помогают против него лишь пыль забвения и даль расстояния. Эхенио применил эти средства – адское пламя погасло, и сразу же пробудились все, столь отважно спавшие, – сыновья Марса, что тем самым приходятся братьями Купидону.
В смущении великом заговорили старики:
– О, гнусный пламень любострастия – не щадит он ни зеленого, ни засохшего!
Ужасаясь своей глупости, говорили мудрецы:
– Понятно, что Парис оскорбил Палладу, молод был и глуп. Но для людей разумных это двойное безумство.
Среди жестоко раненных любовью любимчиков Венеры поднялся и Андренио, чье сердце было пронзено навылет, и, узнав Критило, направился к нему:
– Ну, что скажешь? – спросил Критило. – Хорошо тебя отделала бессовестная шлюха? Без денег, без здоровья, без чести, без совести оставила. Теперь будешь знать, какова она.
Тут все наперебой стали ее проклинать. Один называл мраморной Сциллой, другой – изумрудной Харибдой, нарумяненной чумой, ядом в нектаре.
– Нет камыша без воды, – говорил третий, – нет дыма без огня и нет женщины без чертовщины.
– Есть ли худшее зло, чем женщина? – говорил один старик. – Да, есть – две женщины, зла вдвое.
– Одно ясно – разума у ней нету, кроме как для злых дел, – говорил Критило.
– Молчите, – сказал Андренио. – Хоть и причинила она мне столько зла, признаюсь, я не в силах ее возненавидеть или забыть. Поверьте, из всего, что видел я в мире, – золото, серебро, жемчуг, самоцветы, дворцы, палаты, сады, цветы, звезды, луна, даже само солнце, – наибольшую радость доставила мне женщина.
– Стоп! – сказал Эхенио. – Пошли отсюда, да поживей – от этого безумства нет лекарства, и, верь мне, о дурной женщине наговорить могу уйму дурного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244
– Вон там я вижу грязного скота – с каким наслаждением нежится он в куче нечистот вонючих, воображая, что это цветы.
– Да, уж это доподлинно скотина, – отвечал Эхенио. – Развратные и похотливые, утопающие в грязи низменных утех, они внушают отвращение всем, а им самим в вонючей гуще мерещатся райские кущи; от них разит, а они того не замечают; зловоние кажется им благоуханием, мерзостная клоака – раем. Такого я издали узнаю. Поверь, это не наш Андренио, это толстосум, чья смерть будет праздником для наследников да червей.
– Как же так? – сетовал Критило. – Почему мы его не находим? Ведь столько скотов видим, столько ослов встречаем! Нет его среди тех, кто везет карету шлюхи, ни среди тех, кто тащит в креслах скотину почище себя, или несет на закорках скота еще несносней, или, накопив капитал, покоится в носилках капитально, или влачит бремя нечистых нравов. Неужто столичные Цирцеи столь сильно изменяют человека? Так сводят с ума детей, что лишают ума родителей? Неужто мало им, что отбирают прикрасы тела? Отымают их и у духа, лишая облика личности! И скажи мне, друг Эхенио, коль найдем его в образе скота, как вернуть ему прежнюю человеческую сущность?
– Уж если его разыщем, – отвечал тот, – это будет не слишком трудно. Многие сумели вполне обрести себя, хотя кое у кого и остается что-то от прежнего скотского состояния. Уж на что дурен был Апулей, но и тот исцелился розой молчания ; расчудесное это лекарство для глупцов, если они, пережевав все телесные услады и познав их гнусность, сами от того не прозрели. Какими были скотами спутники Улисса, а, отведав горьких корней древа добродетели, сорвали сладкий его плод и стали личностями. Мы дадим Андренио пожевать листьев с дерева Минервы , столь чтимого в садах просвещенного и ученого герцога Орлеанского , или же листьев осторожного тутового дерева – уверен, что он быстро обретет себя и станет вполне человеком.
Ходили они, бродили, вконец устали, но ничего не успели, и тогда Эхенио сказал:
– Знаешь, что я придумал? Пойдем-ка в тот дом, где он пропал; может там среди мусора и найдем наш утерянный перл.
Пошли они туда, вошли в дом, стали искать.
– Ах, только время теряем, – говорил Критило, – ведь я уже весь дом обшарил.
– Погоди, – сказал Эхенио, – дай-ка я воспользуюсь своим шестым чувством, это единственное средство против нарушения шестой заповеди .
И вот он заметил, что из большой кучи любострастной нечисти валит густой дым.
– Ага, – сказал Эхенио, – нет дыму без огня.
Раскидав мусор нечистых нравов, обнаружил он дверь, ведшую в жуткое подземелье. Не без труда отворили они ее и при смутном зареве адского огня увидели множество простертых на полу бездушных тел. Красавчики-щеголи, у кого волос долог, да ум короток; мужи ученые, но дураки; богатые старики. Глаза открыты, да ничего не видят, а кое у кого завязаны безжалостными повязками. Большинство едва-едва дышало. Все без понятия, все в забытьи, а сами наги – хоть бы простынкой кто прикрыл вместо савана. Посреди них лежал Андренио, но настолько изменившийся, что родной отец, Критило, не сразу его узнал. Бросился к нему Критило с плачем и воплями – тот не слышит; пощупал руку – ни пульса, ни тепла. Тем временем Эхенио заметил, что смутный свет в подземелье идет не от факела, но от белой нежной руки, прямо из стены выделявшейся, руки, увитой нитями жемчуга, стоившими кому-то многих слез, с пальцами в дорогих алмазах, ценою фальши добытых; сияли эти пальцы как свечи, но исходил от них не свет, а прожигавший до нутра пламень.
– Что это? Рука повешенного? – спросил Критило.
– Нет, палача, – отвечал Эхенио, – она душит и приканчивает.
Он немного отстранил эту руку, и тотчас тела на полу зашевелились.
– Пока она горит, им не пробудиться.
Сильно дунув, попытался Эхенио ее погасить, но тщетно: огонь тот давала смола, от ветра любовных вздохов и от влаги слез он только разгорается. Помогают против него лишь пыль забвения и даль расстояния. Эхенио применил эти средства – адское пламя погасло, и сразу же пробудились все, столь отважно спавшие, – сыновья Марса, что тем самым приходятся братьями Купидону.
В смущении великом заговорили старики:
– О, гнусный пламень любострастия – не щадит он ни зеленого, ни засохшего!
Ужасаясь своей глупости, говорили мудрецы:
– Понятно, что Парис оскорбил Палладу, молод был и глуп. Но для людей разумных это двойное безумство.
Среди жестоко раненных любовью любимчиков Венеры поднялся и Андренио, чье сердце было пронзено навылет, и, узнав Критило, направился к нему:
– Ну, что скажешь? – спросил Критило. – Хорошо тебя отделала бессовестная шлюха? Без денег, без здоровья, без чести, без совести оставила. Теперь будешь знать, какова она.
Тут все наперебой стали ее проклинать. Один называл мраморной Сциллой, другой – изумрудной Харибдой, нарумяненной чумой, ядом в нектаре.
– Нет камыша без воды, – говорил третий, – нет дыма без огня и нет женщины без чертовщины.
– Есть ли худшее зло, чем женщина? – говорил один старик. – Да, есть – две женщины, зла вдвое.
– Одно ясно – разума у ней нету, кроме как для злых дел, – говорил Критило.
– Молчите, – сказал Андренио. – Хоть и причинила она мне столько зла, признаюсь, я не в силах ее возненавидеть или забыть. Поверьте, из всего, что видел я в мире, – золото, серебро, жемчуг, самоцветы, дворцы, палаты, сады, цветы, звезды, луна, даже само солнце, – наибольшую радость доставила мне женщина.
– Стоп! – сказал Эхенио. – Пошли отсюда, да поживей – от этого безумства нет лекарства, и, верь мне, о дурной женщине наговорить могу уйму дурного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244