На одном конце бревна были два нароста. Это был восьмифутовый аллигатор. Наросты были его прикрытые тяжёлыми веками глаза. Он снова погрузился, затем всплыл на поверхность весь и вылез на берег. Медленно подполз он к месту лёжки, приподнялся всем своим массивным телом на коротеньких ножках, опал, шевельнул хвостом и затих. Джоди никогда не видел, чтобы Пенни прицеливался так тщательно даже в медведя или оленя. Раздался выстрел. Длинный хвост аллигатора бешено заработал, но тело тотчас же погрузилось в грязь. Пенни бросился по берегу вверх по течению, обежал ключ и по тому берегу побежал к аллигатору. Джоди не отставал от него ни на шаг. Широкие плоские челюсти зверя механически открывались и закрывались. Пенни крепко сжал их одной рукой, а другой схватил аллигатора за переднюю лапу. Джоди взялся за другую, и они оттащили его тело на твёрдую землю. Пенни поднялся и вытер лоб рукавом.
– Такого далеко не унесёшь, – сказал он.
Они отдохнули, затем принялись вырезать мясо из хвоста. Прокопчённое, это мясо служило удобным кормом для собак на охоте. Потом Пенни вывернул шкуру и стал вырезать жир.
– Аллигаторы из тех, кто разжирел на потопе, – сказал он.
Джоди присел на корточки с ножом в руке.
– И, похоже, мокасиновые змеи, и черепахи тоже, – сказал он.
– И ещё птицы, – сказал Пенни. – Если не считать индюков, птицы не особенно пострадали.
Как удивительно, подумал Джоди. Животные, обитающие в воде, и животные, обитающие в воздухе, уцелели. Только звери, чьим домом была сама твердь земная, погибли, оказавшись в западне между чуждыми стихиями ветра и воды. Мысль эта промелькнула в его голове, словно след утренней дымки. Он вновь обратился к аллигатору.
Собаки не прельщались мясом аллигаторов, подобно тому как не по вкусу им были лягушки, лысухи или утки, которые ели рыбу и прочую водяную снедь в том же духе. Но после копчения мясо из хвостовой части, розовое, как оленина, теряло свой необычный запах и вкус, и собаки ели его за неимением лучшего. Пенни освободил переметные сумы от съестного и заполнил их мясом и жиром аллигатора. Затем поглядел на свёрток со вторым завтраком.
– Ты можешь сейчас есть, мальчуган?
– Я могу есть почти в любое время.
– Тогда съедим его, чтоб уж разделаться.
Они вымыли руки в проточной воде и пошли к ключу. Они легли плашмя на живот и основательно напились. Они открыли свёрток и разделили его на две равные части. У Пенни осталась лепёшка с боярышниковым вареньем и добрая половина пудинга из маниоки. Джоди с благодарностью принял их. Пенни посмотрел на его маленький выпяченный живот.
– Понять не могу, куда ты всё это вмещаешь. Но я рад, что могу отдать тебе лишек. В своё время, когда я был мальчишкой, нас была целая орава, и мне приходилось туже затягивать живот.
Они, довольные, лежали на спине. Джоди глядел в крону магнолии над головой. Изнанка её толстых листьев была как медь котелка, принадлежавшего бабушке его матери. Красные шишки начинали ронять семена. Джоди набрал горсть семян и от нечего делать стал сыпать их себе на грудь. Пенни лениво встал и бросил собакам объедки, затем пошёл к ключу поить Цезаря. Они уселись в седло и повернули на север, к Острову Бэкстеров.
К западу от Ключа Пресной Воды Джулия взяла след. Пенни нагнулся посмотреть.
– Совсем свежий след быка оленя, – сказал он. – Не стану ей мешать, пусть идет.
Хвост Джулии так и работал. Нос был словно приклеен к земле. Она быстро продвигалась вперёд. Вот она подняла нос от земли и побежала рысцой, определяя след верхним чутьем.
– Похоже, он только что прошёл здесь, – сказал Пенни.
След держался дороги на протяжении нескольких сот ярдов, затем свернул направо. Джулия пронзительно взвизгнула.
– Теперь он близко, – сказал Пенни. – Ручаюсь, он залёг прямо тут, в гущине.
Он въехал в чащу следом за собакой. Она взлаяла, и впереди махом встал на колени, а потом поднялся в полный рост бык оленя. Он был при полных рогах. Вместо того чтобы спасаться бегством, он сломя голову бросился на собак. Причина стала сразу ясна: позади него подняла гладкую, безрогую голову самка. Из-за наводнения олени начали спариваться поздно. Бык ухаживал за самкой и рвался в бой. Пенни медлил стрелять, как он делал всегда, сталкиваясь с чем-нибудь непонятным. Джулия и Рвун были удивлены не меньше его. Они были бесстрашны в схватке с медведем, пантерой и дикой кошкой, но тут они ожидали, что дичь побежит. Они отступили. Олень рыл землю копытом и потрясал рогами. Джулия первая смекнула, что к чему, и бросилась на него, норовя достать его глотку. Он принял её на рога и швырнул в кусты. Джоди увидел, как самка повернулась на месте и понеслась прочь. Джулия осталась невредимой и вернулась, готовая продолжать борьбу. Рвун висел у оленя на пятках. Олень атаковал опять, затем стал в оборонительной позе, опустив к земле рога. Пенни сказал:
– Эх, старина, как же мне тебя жалко, – и выстрелил.
Бык упал, подёргал с минуту ногами и затих. Джулия издала торжествующий вой.
– Ах, как мне не хотелось это делать! – сказал Пенни.
Бык был большой и красивый, отъевшийся на желудях и пальмовых ягодах. Однако его красная летняя шуба уже облезла и подёрнулась зимней сединой, стала цвета испанского мха или лишайника, что растёт на сосновых стволах с северной стороны.
– Через месяц, – сказал Пенни, – он избегался бы по зарослям, ухаживая за самками, и стал бы совсем неказистый, а его мясо волокнистым. – Он стоял, и лицо его сияло счастливой улыбкой. – Ну, разве это не наш день, сын? Разве это не наш день?
Они разделали быка.
– Навряд ли старый Цезарь может всё увезти, – сказал Пенни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121