Донна, естественно, пилит его за то, что он каждый день потребляет яйца.
– Это яичница, – говорит Фрэнк, – а не ручная граната.
– Фрэнк, тебе уже шестьдесят два года, – отзывается Донна. – Пора подумать о холестерине.
– Да нет, уже известно, что с яйцами вышла ошибка. Обвинение было неправильным.
Его дочка Джилл тоже пристает к нему с холестерином. Она только что закончила подготовительные курсы при медицинском колледже университета Сан-Диего, так что, и говорить нечего, знает все на свете.
– Ты пока еще не врач. Вот станешь врачом, тогда и пугай меня яйцами.
Америка, думает Фрэнк, мы единственные в мире боимся еды.
Пока готовится смертоносный сэндвич, поспевают кофейные зерна. Прожаренные, они попадают в мельницу на десять секунд, ни секундой больше или меньше, после чего очередь доходит до французской кофеварки, туда же заливается кипящая вода, и остается подождать четыре минуты.
Однако и эти минуты Фрэнк не тратит понапрасну.
Обычно он в это время одевается.
– Не понимаю, как цивилизованный человек может одеться за четыре минуты, – размышляет вслух Донна.
Очень просто, мысленно отвечает ей Фрэнк, надо лишь аккуратно раскладывать веши накануне вечером, если утром собираешься в магазин. Итак, утром он надевает чистое белье, толстые шерстяные носки, фланелевую рубашку, старые джинсы, потом садится на кровать и натягивает рабочие ботинки.
Когда Фрэнк возвращается в кухню, кофе уже готов. Он наливает его в металлическую кружку – как раз на сваренную порцию – и делает первый глоток.
Фрэнку нравится вкус первого глотка. Особенно когда кофейные зерна свежеобжаренные, свежесмолотые и свежезаваренные.
Качество жизни.
Нет ничего, думает он, важнее мелочей.
Закрыв кружку крышкой, он ставит ее на стойку, снимает с вешалки на стене фуфайку с капюшоном, надевает ее, натягивает на голову черную вязаную шапочку и забирает ключи от машины и бумажник с закрепленного за ними места.
Потом приходит очередь вчерашней «Юнион трибьюн», из которой он уже вырезал кроссворд. Обычно он делает это ближе к полудню, когда торговля замирает.
Взяв в руки кружку и сэндвич с яичницей, Фрэнк выключает проигрыватель – он готов к выходу.

Зима в Сан-Диего выдалась холодная.
Скажем так: сравнительно холодная.
Это ведь не Висконсин и не Северная Дакота – здесь не бывает болезненного ощущения холода, когда автомобиль не заводится, а лицо словно трескается и отваливается, тем не менее в четыре часа утра, если на дворе январь, в северном полушарии везде холодно. А уж что говорить, размышляет Фрэнк, залезая в свою «тойоту»-пикап, когда тебе перевалило за шестьдесят и кровь не сразу разогревается по утрам.
И все-таки Фрэнк любит раннее утро. Это его любимое время.
Это самое спокойное время в его трудовом дне, когда природа и душа во власти мира и покоя, и ему нравится наблюдать, как над горами на востоке поднимается солнце, как над океаном розовеет небо и вода из черной становится серой.
Однако этого еще надо ждать.
Пока снаружи черным-черно.
Фрэнк решает послушать прогноз погоды.
Дождь и опять дождь.
С севера надвигается циклон.
Местные новости его не особенно интересуют. Всё как всегда – еще четыре дома соскользнули по размытому берегу в океан, городские аудиторы не могут решить, обанкротится город или не обанкротится, а цены на недвижимость опять подскочили.
В городском совете опять скандал – в результате Спецоперации ФБР разоблачены еще четверо взяточников, которым владельцы стриптиз-клубов заплатили, чтобы они обеспечили отмену закона, запрещающего «прикосновения». Паре бывших копов платили, чтобы они смотрели в другую сторону.
Это конечно же новости, но в то же время – разве это новости, думает Фрэнк. Сан-Диего – город портовый, и секс-индустрия здесь издавна значительная статья дохода. Подкармливать члена совета, чтобы моряк имел возможность поразвлечься, на самом деле гражданский долг владельцев клубов.
Но если ФБР не жалко времени на стриптизерш, что ж, Фрэнка это не касается.
В стриптиз-клубах он не был, кажется, лет двадцать!
Направляясь в сторону океана, Фрэнк снова включает станцию классической музыки, разворачивает на коленях льняную салфетку и ест свой сэндвич. Ему нравится привкус лука в сэндвиче с яичницей и горьковатый вкус кофе.
Герби Гольдштейн, пусть земля ему будет пухом, познакомил его с луковыми булочками в те стародавние времена, когда Вегас был Вегасом и еще не стал Диснейлендом с рулеткой. Герби со всеми своими тремястами семьюдесятью пятью фунтами живого веса был потрясающим игроком и еще более потрясающим бабником. Всю ночь они переходили из клуба в клуб с парочкой роскошных девиц, и вот тогда в их орбиту каким-то образом попал Герби. Когда же дело дошло до завтрака, Герби уговорил сопротивлявшегося Фрэнка попробовать луковую булочку.
– Давай, приятель, расширяй свои горизонты!
Доброе дело совершил Герби, потому что с тех пор Фрэнк не упускает случая полакомиться луковыми булочками, но только если может купить их с пылу с жару в маленьком кошерном магазинчике на Хиллкрест. Как бы там ни было, но луковая булочка с яичницей – главное в его утреннем распорядке.
– Нормальные люди съедают завтрак за столом, – говорит Донна.
– Я и сижу , – отвечает Фрэнк. – Сижу за рулем.
Как это Джилл говорит? Нынешние дети думают, будто они первые научились делать несколько дел сразу (да они представления не имеют, каково было растить детей, прежде чем в ход пошли одноразовые пеленки, сушилки и микроволновки), поэтому у них появилось какое-то странное выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14