Или молодая жена решит подкормить мышьяком престарелого, когда-то знаменитого и богатого, а теперь больного и стремительно беднеющего мужа-артиста. Или внучек бабушке в кашку серных спичек намешает.
Но это все – любительщина, дилетантизм. Серьезных конкурентов проще устранять при помощи взрывчатки. А нелюбимых жен и мужей, соперников в любви и зажившихся родичей в наши дни если и устраняют, то с помощью ножа и топора.
Яд, особенно бытовой, штука ненадежная. Того и гляди с дозой ошибешься или стаканы перепутаешь. Поэтому убийцы перешли на холодное и огнестрельное оружие. Благо на рынке можно прикупить что угодно. Хоть базуку. Хоть миномет.
И все же, несмотря на то, что новое поколение убийц выбирает не цианид и не мышьяк, каждый, даже если он не наследник престола или финансового магната, может претендовать на честь быть отравленным. В опасности и кесарь, и слесарь. И уже не звучат анахронизмом слова «Отведай и ты из моей чары». В конце двадцатого века в России легко отравиться кильками, но и водкой тоже можно.
Лизавета и Саша без труда нашли Савву. Он лежал не в отдельной палате, как предприниматель от психологии, а в трехместной – правда, вполне современной, с хорошими кроватями и хорошим оборудованием. По крайней мере, стойки для капельниц были явно западноевропейских кровей, тумбочки не традиционно обшарпанные, а белье свежее. Вероятно, Центр некогда включили в список медицинских заведений, достойных получения гуманитарной помощи. Вот она-то и придала старым, впрочем, аккуратно отремонтированным стенам некоторый лоск. Врачи в Центре, по слухам, тоже работали по мировым стандартам.
Словом, Савва не имел морального права жаловаться. Тем не менее он лежал на койке у окна с лицом Чайлд Гарольда, заброшенного судьбой-злодейкой в убогий лазарет вместо султанского сераля. Заметив гостей, он слабенько улыбнулся и еле заметно кивнул.
А вот его соседи были приятно удивлены, увидев воочию красивую ведущую теленовостей.
– Это же надо, он и вправду с телевидения, – гаркнул лежавший под «искусственной почкой» бравый пилот – от вены на его левой руке к огромному черному ящику тянулась тоненькая трубочка. Лизавета, как-то делавшая сюжет о проблемах тех, кто постоянно нуждается в очищении крови из-за почечной недостаточности, знала, что это аппарат для гемодиализа. – Надо же, а я не при параде. Черт дернул именно дагестанского купить, хотя этикетка и показалась подозрительной. – Пилот бережно дотронулся до прозрачного шланга, по которому отсасывался яд, попавший в крепкий организм летчика вместе с коньячком подвального разлива.
Не придавая значения тому, что гости пришли не к нему, а к соседу по палате, пилот принялся рассказывать свою горестную историю.
Неделю назад он решил расслабиться вместе с давним другом – встретились случайно в аэропорту Пулково. Встретились, купили коньячку. Итог – один на больничной койке, другой на погосте. Впрочем, летчик, чудом выживший после дегустации (просто потому, что выпил за дружбу чуть меньше), ничуть не унывал. Сразу бросалось в глаза его жизнелюбие. Он и впредь, несмотря ни на что, будет пить и покупать выпивку незнамо где.
– Самое смешное, мне наши рассказали, милиция потом этот ларек проверила – все чисто, никакого бодяжного коньяка, и водка как слеза! Вот невезуха! – закончил он рассказ.
Журналисты, уже уставшие снимать сюжеты о работе подпольных винно-водочных заводиков, предупреждать граждан о большом количестве подделок, в том числе опасных для жизни и здоровья, и призывать к бдительности, переглянулись. Перед ними лежала живая иллюстрация к грустной повести о том, что сколько ни призывай русака требовать сертификат качества, он все равно покупает водку просто так. Саша Маневич не удержался и дал совет:
– В следующий раз будьте внимательнее.
– Да уж, с полустертой наклейкой покупать не буду! – согласился пилот и тут же переключился на Лизавету: – А вы в жизни совсем не такая, как на экране. Высокая… – Было видно, что он любитель женщин вообще и женщин с ростом за метр семьдесят в особенности.
– Да, камера чуть меняет человека, – вежливо ответила Лизавета.
Узнающих ее телезрителей можно было разделить на три категории – на тех, кто считал, что в жизни она лучше, чем в телевизоре; на придерживающихся прямо противоположной точки зрения; и на тех, кто уверял, что и там и там она одинаково хороша или плоха. Лизавета ни с кем не спорила и для каждого находила вежливый, но стандартный ответ.
– А вот скажите, вы там наизусть шпарите? – Летчик явно настроился на длинное и подробное интервью.
– Нет, у нас есть специальный аппарат, телесуфлер, вроде вашего автопилота. – Лизавета перевела название телемашинки на доступный летчику язык.
– А, я так и думал. А слова…
На третий традиционный вопрос телезрителей Лизавета ответила раньше, чем летчик успел договорить:
– Тексты я пишу сама, а информацию мы получаем от разных агентств.
Она уже приготовилась рассказывать, что такое агентства, но вмешался болящий Савва. Он, еще минуту назад такой недвижимый, такой страдающий, зашевелился, привстал и скомандовал:
– Давайте выйдем в коридор, поговорить надо.
Правда, в коридоре Савва опять вспомнил, что в больнице следует болеть. Скривившись, он прислонился к подоконнику и далее говорил тихим голосом, который вполне подошел бы для озвучивания партии умирающего лебедя.
– Спасибо, что навестили.
– Что ты! Не стоит! Это наш святой долг и почетная обязанность! – Саша попытался разбудить Саввино чувство юмора.
Савва устало прикрыл глаза, давая понять, что он ценит столь трепетное отношение коллег к их обязанностям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115