Пусть работает. По существу, в международной политике мало что изменилось со времени династии Мин. Возможно, это ничего не даст. Но, мне кажется, и я даже готов спорить, что его вмешательство принесет свои плоды.
— Я никогда не спорю. Мне нужны гарантии.
— У меня их нет, — сказал Смит.
— Вы меня порадовали! Ну что ж, спасибо! — заключил президент и задвинул красный телефон в глубь ящика бюро.
Из спальни он поспешно направился прямо в свой рабочий кабинет и потребовал на ковер представителей ЦРУ. Немедленно. А пока он приостановит все их распоряжения. Президент требовал решительных действий ЦРУ на Бакье. Тоже немедленно.
Как можно деликатнее шеф ЦРУ объяснил, что может предъявить четырнадцать папок, хранящихся в его офисе, из которых станет ясно, что приказ президента невозможно выполнить. Вкратце его ответ означал: «и не просите». Может, мы плохо представляем себе ситуацию в мире, часто ставим вас в трудное положение и редко добиваемся успеха в международных предприятиях, но уж здесь-то, дружок, в Вашингтоне, мы чувствуем себя достаточно надежно и знаем, как действовать, так что, пожалуйста, не мешайте.
Но реакция президента была не менее определенной:
— Выполняйте приказ или получите коленом под зад.
— А как же наш престиж, господин президент?
— К черту престиж! Надо думать о безопасности страны.
— Какой страны?
— На которую вы работаете, идиот. Идите и выполняйте приказ.
— Я хотел бы получить его в письменной форме.
Теперь, когда приказ был отдан в недвусмысленной и к тому же письменной форме, работники ЦРУ могли объяснить конгрессменам и обозревателям прессы, что их вынудили перейти к действиям, и, следовательно, они полностью обезопасили себя.
Наступили опасные времена. Во-первых, нельзя допустить, чтобы ЦРУ обвинили в использовании нелегальных сил, даже если обвинение исходит от врагов Америки. И во-вторых, что не менее важно, ЦРУ боялось быть обвиненным в расовой дискриминации.
После тщательного анализа ситуации решили послать на остров только одного агента, лишь он мог спасти лицо ЦРУ в эти сложные времена.
— Эй, Руби! Тебя к телефону. Звонит какой-то парень из Вашингтона.
Руби Джексон Гонсалес подняла голову от накладной. Она открыла небольшое предприятие по изготовлению париков в Норфолке, штат Вирджиния, потому что здесь дешевле всего можно было закупить волосы. Моряки привозили их в неограниченном количестве со всех концов света. Ее бизнес процветал.
Кроме того, ежемесячно она неукоснительно получала от правительства две тысячи двести восемьдесят три доллара пятьдесят три цента, что давало ей дополнительно более двадцати пяти тысяч долларов в год практически ни за что — ей приходилось только подписывать чеки.
В свои двадцать два года Руби была достаточно умна, чтобы понять: вечно за красивые глаза денег платить не будут. Даже регулярное посещение нью-йоркской государственной школы не смогло погубить ее природный ум.
Во время занятий, посвященных борьбе с расовой дискриминацией, она тайно изучала подаренную бабушкой хрестоматию Макгаффи, на которую надела суперобложку от рекомендованного учащимся сочинения по расовым проблемам. Писать она тоже училась самостоятельно, копируя лучшие прописи, которые смогла достать. Когда же в школе отказались от традиционных учебников математики, заменив их новыми невразумительными пособиями, где основное место занимало сопоставление понятий «много» и «не столь много», она, порывшись на свалке, нашла несколько книг, составивших вместе полный курс математической премудрости. По ним она научилась сложению, вычитанию, умножению, делению, а за пять долларов в неделю мальчик из частной школы в Ривердейле обучил ее решению уравнений, логарифмам и дифференциальному исчислению.
По окончании школы лишь она смогла прочитать одноклассникам то, что написали в их аттестатах.
— Какие умные слова, — сказал один выпускник. — Надеюсь, никто не думает, что мы понимаем все эти умные слова.
В шестнадцать лет Руби впервые убила человека. Для девушек, за которых некому заступиться, гетто — ад. Мужчины, собравшись компанией, заталкивали их куда-нибудь в уединенное место и там насиловали. Они называли это «тянуть паровозик».
Руби, чья гладкая светло-коричневая кожа отливала золотом, а улыбка могла свести с ума любого, вызывала у тамошних мужчин вполне определенные желания. Она была красива, а со временем, когда тело ее округлилось и обрело восхитительные женские формы, мужчины прямо пожирали ее глазами. Где-нибудь в другом месте это могло польстить ее тщеславию. Но не в гетто Бедфорд-Стьюзант. Здесь тебя могли похитить и держать взаперти день или два, причем оставалось только Бога молить, чтобы, надругавшись по полной программе, тебя оставили в живых.
Руби всегда носила с собой маленький пистолет. А прихватили ее прямо в школе. Она была очень осторожна, но ее предала подруга. Та была по уши влюблена в парня, который вздыхал по Руби и по ее светлой коже. Однажды подруга попросила Руби позаниматься с ней в пустой школе. Ничего не подозревая, та прошла в большие двери, закрыв их за собой и перестав слышать шум веселой детворы и пыхтение ребят, гоняющих мяч во дворе.
Громадная черная лапа закрыла ей рот, и чей-то голос посоветовал расслабиться и постараться получить удовольствие, иначе будет только хуже.
Прежде чем с нее сорвали брюки, она быстро сунула руку в карман и выхватила пистолет, который ей дал брат.
Сначала Руби выстрелила прямо перед собой, но мужчина только сильнее сдавил ей шею — в глазах у нее потемнело, голова закружилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48