Римо пробежал через кусты, ободрав лицо о колючие ветки ежевики, и выскочил на поляну. Здесь на высоких алюминиевых подпорках возвышался остроконечный шпиль гигантского водяного лазера, раз в двадцать больше того, что Римо видел прежде. На этой поляне шириной с половину футбольного поля царила странная тишина, неестественная в этом неистовстве земли. Будто гигантская неподвижная рука, протянувшаяся от холодно сиявшей луны, хранила это место в безмятежном покое посреди бушующего хаоса. Здесь остро пахло озоном, крики птиц звучали приглушенно, будто они поглощались воздухом.
Перед лазером на коленях стоял доктор Куэйк. Но он не молился. Его поза говорила о том, что ему было больно, и Римо понял почему: одетый в черное Чиун стоял над доктором и держал руку на его шее, будто сжимал пойманного голубя.
Пораженный тишиной Римо, чуть не упал. Он уже приспособился к колебаниям почвы, и ему было трудно сразу перестроиться. Но шок длился недолго, и Римо быстро двинулся к стоявшей паре.
Подойдя ближе, он услышал, как доктор простонал:
– Его нельзя остановить. Никто не может этого сделать. Он работает на собственной энергии.
– Все, что работает, можно остановить. – Голос Чиуна был ровным и отстраненным, как висевшая в небе луна.
– Они не хотели слушать меня. Если бы они послушались, я бы этого не сделал, – простонал доктор.
Чиун ослабил хватку на шее доктора.
– Он сказал все, что знает, – произнес кореец.
– А где мои дочери, Джекки и Джил? – всхлипнул доктор, глядя на Римо. – Они должны были встретиться здесь со мной.
– Они сейчас там, где и должны быть, – ответил Римо. – Как вы останавливаете эту машину?
– Ее невозможно остановить, – все так же плаксиво сказал Куэйк.
– Он говорит правду, – сказал Чиун. – Он сдался перед болью и рассказал все, что знает. – Чиун поглядел вверх на алюминиевые опоры водяного лазера. – Это та самая машина, которая уничтожает колебания?
– Да, – ответил доктор Куэйк.
– Сейчас она начнет под колоссальным давлением закачивать под землю воду. И тогда весь штат расколется вдоль линии разлома, – объяснил Римо Чиуну. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы голос его звучал ровно.
– Это место не трясет потому, что эта машина сглаживает здесь все колебания? – спросил Чиун.
– Да, – ответил доктор.
– Вы не правы, – сказал снова Чиун. – Все, что движется, создает колебания. Жизнь сеть сплошная вибрация.
– Это философия, а не наука, – сказал доктор. Затем он стал звать своих дочерей, называя их бедными невинными крошками.
Чиун взглянул на Римо.
– Если это и есть ваша наука, – он показал на лазеры, – а вот это, – он обвел рукой беснующуюся землю, – то, что она приносит людям, тогда вся ваша наука обман. Жизнь есть колебание, движение есть колебание, само существование тоже колебание. Вся вселенная есть колебание. Ваша наука изобрела машину, которая, кажется, забыла про колебания. Мне придется заставить ее вспомнить о них.
– Чиун?! – воскликнул Римо. Он хотел остановить учителя, но не знал, как это сделать.
– Вы считаете, что наука – это одно, а человеческий дух – совсем другое?
– Чиун, но ведь это бездушная машина. Папочка, будь на ее месте хоть тысяча человек, я бы ни секунду в тебе не сомневался.
– Это одно и то же, – сказал Чиун и бегло оглядел длинные опоры и гигантский металлический хобот, направленный в чрево земли. – Я напомню этой наглой машине о ее колебаниях.
– Мы все обречены! – закричал доктор Куэйк, смеясь в безысходном отчаянии, теряя рассудок в предчувствии неминуемого конца.
– Глупец, – сказал Чиун в сторону стоявшего на коленях человека. Его черная фигурка исчезла наверху, среди опор. Теперь Римо видел лишь темный силуэт на фоне диска луны: Чиун уже был на самой вершине остроконечного шпиля.
Взметнулись рукава кимоно, и вдруг вся земля, казалось, взорвалась. Приглушенная тишина мгновенно обратилась в оглушительный крик, будто кто-то громадный ударил в тысячу медных гонгов прямо над самым ухом Римо. Абсолютный покой сменился толчком колоссальной силы. Какой-то великан внезапно рванул землю из-под ног Римо, он кувырком полетел через голову, нелепо болтая в воздухе ногами. Затем ужасные толчки так потрясли совершенно не подготовленное к такому резкому переходу тело Римо, что оно чуть не рассыпалось на части. Он лежал на содрогавшейся земле. Рот его был полон крови. Глаза никак не могли сфокусироваться на одной точке.
С трудом повернувшись, Римо увидел над собой луну, похожую на едва заметную желтую лампу. Он жалобно застонал и еле перевел дыхание. Что-то заслонило лик луны. Над ним стоял Чиун.
– Она сломалась, – говорил он. – Хе, хе, хе. В Америке ничего не работает, как надо, кроме меня.
– О-о… – простонал Римо. – Что это было?
– Просто я заставил это маленькое устройство вспомнить про свои колебания.
– Не упусти доктора Куэйка, – с трудом проговорил Римо. Он чувствовал, как холодная влага заливает ему спину.
– Упустить? Ему досталось больше, чем тебе. Он мертв, его тело не выдержало легкого толчка.
– Легкого толчка? Я едва не погиб!
– В прошлом году ты съел гамбургер с кетчупом и сказал, что это нисколько тебе не повредит. Два года назад ты съел бифштекс. На Рождество ты пил это ваше пенящееся вино с сахаром. А теперь жалуешься на легкое сотрясение!
– Интересно, гожусь ли я теперь на что-нибудь? – пробормотал Римо.
– Конечно, нет, если и дальше будешь глотать все что попало.
– А смогу ли я ходить? Или я уже отгулял свое?
– Ты спрашиваешь, сможешь ли вернуться к своим прежним жалким трюкам, к обжорству и неуважению старших?
– Похоже, ты решил воспользоваться моей беспомощностью, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47